обставлено теми же условиями, что и пребывание англичан. Признанию же независимости Грузии на конференции Италия всемерно будет содействовать». Это официальное заявление подтвердило сведения, полученные нами раньше.

10 мая председатель правительства Грузии (Жордания) получил от генерала Томсона (начальника британских войск в Закавказье) уведомление о предстоящем уходе этих войск и о замене их итальянскими. О том же было объявлено в Баку[148].

Дело принимало нешуточный оборот, тем более что в это время «деникинская угроза» становилась все более острой.

Уже в начале июня полковник Габба был вызван в Париж из Тифлиса. Итальянскому правительству приходилось серьезно решать весьма ответственный вопрос: посылать или не посылать свои войска в Закавказье? А это было равнозначно вопросу об итальянском мандате – в частности, в Грузии.

Идейное его обоснование было бы делом несложным. Помочь молодым нациям, ставшим самостоятельными, укрепить эту самостоятельность – не отвечало ли благороднейшим традициям объединенной Италии, заветам Гарибальди и т. д.?

Ни с грузинской, ни с итальянской стороны не было недостатка в заявлениях этого рода. Материальная подоплека тоже была ясна: Италия получала доступ к нужному ей сырью и топливу, и расходы ее по экспедиции обеспечивались бы концессиями в полной мере.

Однако надлежало принимать в расчет казавшееся близким восстановление России. Хронологически «быть или не быть» итальянского мандата совпадало как раз с выяснением политики конференции в русском вопросе (условия признания правительства Колчака) и с конфликтом между Добровольческой армией и Кавказскими республиками.

Программа конференции в русском вопросе, в сущности, не исключала ни посылки итальянских войск (взамен английских) в Грузию и Азербайджан, ни даже итальянского «мандата». Но «тактическая» возможность столкновения на этой почве с Добровольческой армией все же оставалась. Вопрос, значит, сводился – как всегда в таких случаях – к оценке рисков.

Сторонники итальянского мандата находили, что одного присутствия союзных войск было бы достаточно, чтобы оградить Грузию и Азербайджан от всяких посягательств извне, и связывали большие надежды с посылкой итальянцев в Закавказье, оккупация которого была бы временной – впредь до общего «замирения» и до организации местных сил. Излагая с большой последовательностью эту точку зрения, хорошо осведомленный публицист Д. Андриулли писал в «Коррьере делла сера», что единственное, чем Италия не может и не должна быть на Кавказе, – это жандармом в пользу гипотетической русской «федерации» адмирала Колчака.

Скептики же находили, что Италия недостаточно богата капиталами, чтобы браться за развитие производительных сил, хотя бы одной Грузии, и что осуществление здесь мандата приведет к столкновению с русским империализмом и т. д.

Этот взгляд был выражен выпукло господином Энрико Целли в миланском «Секоло».

Как известно, вопрос об итальянском мандате был решен правительством Нитти отрицательно[149]. Здесь сыграла роль преувеличенная оценка «белогвардейских» движений в России, но большое значение имела и весьма сильная в это время в Италии тяга к скорейшей демобилизации. Вообще Италия 1919–1920 гг. была в состоянии слишком дряблом и расшатанном, чтобы «рискнуть» на мандат в Грузии. Возможно, что Италия Муссолини рискнула бы.

Прибытие итальянской миссии в Грузию в 1919 г. и пребывание ее там имело, однако, некоторое значение и в деловом отношении – итальянцы первые после войны устроили пароходное сообщение с Европой, открыли банк, деятельно торговали, – и в политическом. В деле признания Грузинской республики державами Европы сочувствие Италии оказалось, конечно, полезным, и оно было подготовлено исподволь в 1919 г.

Глава XXVII. Американский мираж

70. Надежды и предположения

Совершенно особое значение имел для Грузии вопрос об американском мандате в Армении. В пользу этого предприятия велась огромная пропаганда; осуществление его казалось одно время неизбежным; надлежало поэтому и нам озаботиться выяснением возможного отношения американцев к Грузии и вообще к Кавказским республикам. В беседах с экспертами американской делегации (май – июнь 1919 г.) вопрос этот обсуждался мною довольно подробно.

Путь в Армению, куда теперь направилось немало американцев, лежал через Грузию; в Тифлисе и других местах Соединенные Штаты имели консульских представителей; благодаря этим агентам, а также деятелям филантропических организаций, американская делегация в Париже была хорошо осведомлена обо всем, что происходило в Закавказье.

Американцы быстро оценили связь вопроса о независимости Грузии с осуществлением американского мандата в Армении.

«Итак, вы желаете полной независимости, – сказал мне как-то один из американских экспертов, – а вот ваш министр финансов прямо заявил нашим, в Тифлисе, что без посторонней помощи вам не обойтись… Неужели признание вашей независимости может дать вам средства, которых у вас нет?»

«Да, нам нужна помощь в финансовой и других отраслях. Признание независимости не даст нам, конечно, сразу богатства; но если одновременно Грузии будет обеспечена действительная помощь, возможно будет дать толчок разработке природных богатств. А это даст затем и средства.

В какую форму эта помощь выльется – вопрос другой». – «Мандат, что ли? Ведь вы не против известного контроля?» – «Нет! Такой мандат – как например: срочное полномочие оказать нам содействие в организации финансов – вполне совместим с независимостью».

Особенно, конечно, касались необходимости поддержать Грузию политически, как одного из условий успешности работы Америки в Армении.

В заключение этих разговоров пришли к такому выводу: в случае если положение о Лиге Наций получит ратификацию Соединенных Штатов[150] и если Америка примет на себя мандат в Армении, то не исключается возможность взятия на себя Соединенными Штатами известных обязательств и в Грузии.

После такой подготовки состоялось свидание грузинских делегатов с полковником Хаузом (11 июня 1919 г.), и, хотя от главной темы мы вынуждены были тогда отвлечься в сторону «тактической» угрозы – деникинского «нашествия», все же вопрос об американском мандате был поднят в этом свидании с главным соратником президента Вильсона[151].

Вопрос ставился условно: «Раз Америка займется Арменией, пусть заодно поможет и Грузии». Дальше этого мы, очевидно, не могли идти. Но сделать этот шаг было необходимо: приходилось считаться с возможным выступлением Соединенных Штатов на Востоке в роли насадителя мира и порядка, для воспитания народов в духе свободы и деловитости.

Осуществись американский мандат в Армении, Грузия, по необходимости, в качестве главного пути, ведущего в Армению, сделалась бы также предметом внимания Соединенных Штатов[152]. Облегчилось бы международное признание ее независимости, упрочилось бы вообще ее положение, и она могла бы перейти от чрезмерного политического брожения к более плодотворной экономической работе (это можно сказать о всех странах, которые вошли бы в этом случае в сферу влияния американской предприимчивости). Создание независимой от Турции армянской полосы в Восточной Анатолии влекло бы за собою прекращение непосредственного соседства Грузии с Турцией и давало бы первой возможность более прочно связать свои