– Понял. Машку сегодня похоронили. Тебя ищут. Не делоты затеяла, – вздохнув, добавил он.

– Это ты о чем?

– О новостях. Что это изменит, скажи на милость?

– Девкам проповеди читай, – буркнула я.

– Брось все и уезжай, – упрямо повторил он. –Зла и крови не станет меньше. И позвони Антону. Он приходил вчера, ему совсемхреново. И за тебя он беспокоится. – Виссарион замолчал, и я молчала.

Я хотела повесить трубку и не могла, думая о том, что отдалабы многое за то, чтобы сейчас выпить с Виссарионом чаю и поболтать о жизни. Иоттого, что теперь это невозможно, было очень горько. А еще от его слов, потомучто знала: Виссарион, как всегда, прав. Но это ничего не меняло, так как выборау меня не было.

– Я скучаю по нашему профсоюзу, – сказалая. – И по тебе.

– Лучшее, что ты можешь сделать, – начать жизньсначала и попытаться стать счастливой. Позвони ему.

– Салют, – сказала я.

– Послушай старика… – вздохнул он и не успелдоговорить, потому что я повесила трубку. Антону я все-таки позвонила. Наследующий день, на работу. Женский голос попросил подождать, я ждала,приглядываясь к прохожим. Его искали долго, и я с надеждой подумала, может, ненайдут, попросят перезвонить… И сама уже хотела повесить трубку, но тутуслышала, как он спрашивает: «Меня? Кто?», а потом его голос:

– Да.

– Это Юля, – сказала я, а в ответ молчание,показавшееся мне бесконечным. Я вдруг подумала, что он должен ненавидеть меняза то, что я не успела, за то, что погибла Машка. Я знала: он имеет на этоправо, и испугалась. Мне хотелось сказать, что я очень ее любила, но это былобы глупым оправданием. Любовь, к сожалению, никогда не возвращала мертвымжизнь, угасшему лицу улыбку, а еще через мгновение мне стало стыдно своихмыслей о том, что он может меня ненавидеть, потому что он заговорил, и в егоголосе не было ничего, кроме беспокойства за меня, а еще нежности.

– Юля, вы… – Он сбился, ему как будто не хваталодыхания, он глубоко вздохнул и опять заговорил: – Где вы? Господи, что яболтаю… С вами все в порядке?

– Я не могла прийти на похороны…

– О чем вы говорите? Вас ищут. Подождите, – испуганнопролепетал он. – Вы что, в городе? Вы до сих пор… черт, вы в своем уме?

– Что вы на меня орете? – буркнула я.

– Вы же не можете уехать, – забормотал он. –Ваш паспорт у меня. Говорите, куда его привезти.

– Помните кафе, где мы отмечали Машкин день рождения? Впрошлом году?

– Конечно, помню. Я буду там через час.

– Через час? Как же ваша работа?

– Вы что, издеваетесь?

– Нет, разумеется, нет. Хорошо, через час. Если меняищут, то за вами, скорее всего, приглядывают.

– Об этом не беспокойтесь, – ответил он, ответилочень уверенно, но я не очень-то надеялась, что он справится. Потому, остановивтакси, я отправилась к проходной и успела как раз вовремя: Тони показался вдверях.

В первое мгновение я едва узнала его, а потом почувствовалаострую жалость. Эти дни дались ему нелегко. Всего несколько дней, перевернувшихего жизнь, не оставив надежды, что когда-нибудь мир станет прежним. Двухдневнаящетина и вертикальные морщины в углах рта придавали его лицу ожесточенноевыражение. Он быстро зашагал в сторону проспекта, не оглядываясь и как будтомало обращая внимания на окружающих.

– Вот за тем парнем, – кивнула я шоферу.

– Муж, что ли? – усмехнулся он.

– Ага, – ответила я и отвернулась, чтобы он недосаждал разговорами.

Ни одна из припаркованных по соседству машин не тронулась сместа, никто не отравился следом за Тони, но я знала: они где-то здесь,чувствовала опасность, уверенная, что мой маскарад недолго будет вводить их взаблуждение.

Антон вышел на проспект, его подхватила толпа, здесь всегдаполно людей, туристы и прочая праздношатающаяся публика, рядом два торговыхцентра. Мы не спеша ехали следом, я выискивала в толпе типов, пристроившихся заАнтоном, не находила их и злилась. И тут Антон исчез. Еще мгновение назад явидела затылок, возвышающийся над толпой, и вдруг потеряла его из вида.

– Остановите на перекрестке, – недовольно буркнулая.

Проехав метров пятьсот, шофер остановил машину, ярасплатилась и вышла. Долго плутала по переулкам. Посмотрела на часы: если яхочу быть в кафе вовремя, следует поторопиться. Я ускорила шаги, еще не зная,идти на встречу или нет, и пыталась отгадать, куда Антон вдруг исчез. Оченьловко, между прочим. Это внушало надежду, что «хвоста» за собой он не приведет.

В кафе были заняты все столики, кроме одного, рядом состойкой. За ним я устроилась лицом к двери, чтобы видеть всех входящих. Антонасреди посетителей не было, он опаздывал. Я решила выпить кофе и уйти. Но когдапрошло полчаса и кофе был выпит, не ушла, дав ему еще полчаса. Дверьраспахнулась, и он вошел, оглядел сидящих в зале, явно не заметив меня, лицоего приняло страдальческое выражение, точно вдруг зубы прихватило.

– Антон! – позвала я.

Он вздрогнул, повернулся и направился ко мне.

– Вас невозможно узнать, – сказал виновато,устраиваясь рядом.

– Стараюсь.

– Я опоздал, – оправдывался он торопливо. –Извините.

– Куда вы делись? – не удержавшись, задала явопрос.

– Что? – не понял он.

– Там, на проспекте, куда вы делись?

– Постойте, – нахмурился он. – Вы что, тамбыли?

– Конечно. Встречала вас возле проходной.

Он чертыхнулся сквозь зубы.

– Зачем?

– Думаете, я горю желанием встретиться с кем-то избывших своих дружков?

– Вам повезло, что вы их не встретили. Они были, упроходной. – Он досадливо покачал головой. – Рисковать так глупо.

– Я никого не видела, – буркнула я.

– Не удивительно. Они профессионалы. Думали, что онибудут топать за мной, как шпики в кино? Они были на кладбище, – сменил онтему. – Ждали, что вы появитесь. Слава богу, у вас хватило ума неприйти. – Он замолчал, хмуро глядя на меня.

– Как вы? – спросила я, удивляясь своей робости.