– Я думал, хуже не бывает, до этой минуты думал, атеперь понимаю, что бывает, видя, как вы глупо рискуете. – Он протянулруку и коснулся моей щеки. – У вас опять лицо дергается.

– Это от ваших нравоучений, – ответила я ивсе-таки накрыла его руку ладонью, пальцы его вздрагивали, и это лучше любыхслов сказало, как мучительно тяжелы были для него эти дни.

– Юля, почему они вас ищут? – тихо спросилон. – Ведь если я правильно понял, тот человек…

– Я убила Ника, – вздохнула я, торопясь покончитьс этим. – Он застрелил Машку.

– Ясно, – кивнул он, отводя взгляд. – Поэтомуу вас дергается лицо.

– Чушь. Я и раньше убивала.

– Замолчите, – отрезал он и тут же добавил мягче:– Давайте подумаем, как вам выбраться из города. Вот ваш паспорт, – полезон в карман. – Виссарион передал.

– Спасибо, – сказала я, убирая паспорт.

– Если эти типы не дураки, вокзалы у них подприсмотром. Доберетесь до пригорода, а там автостопом… Можно я поеду свами? – спросил он, глядя на меня исподлобья. – Просто чтобыубедиться…

– Вам в самом деле лучше уехать, по крайней мере, навремя, – кивнула я.

– Что значит «вам»?

– Я остаюсь.

– Остаетесь? – вроде бы растерялся он. – Васже убьют.

– Убьют, конечно, но если действовать с умом, то несразу.

– Но зачем вам оставаться? – не понимал он.

– Надо довести дело до конца.

– Какое дело? Что вы задумали?

– В документах были их фамилии…

– Но без этих бумаг вы ничего не сможете доказать, ведьтак? – перебил он.

– А я ничего доказывать не собираюсь. Я их просто убью,кого успею.

Глаза у Тони в буквальном смысле полезли на лоб:

– Вы в своем уме?

– Этот вопрос меня меньше всего волнует.

Лицо Тони пошло пятнами:

– Как вы себе это представляете?

– Нормально я себе это представляю. Кое-чему они менянаучили.

– Слушайте, я все понимаю, ваш муж, потом Машка… –начал он и неожиданно осекся. – Вы это серьезно, Юля?

Я пожала плечами:

– Странный вы парень, Антон.

– Это я-то? Но нельзя же вот так взять и всехперестрелять?

– А что еще можно сделать?

– Это не выход, а отчаяние.

– Неважно, как вы это назовете.

– Хорошо, – выставив вперед ладони и качаяголовой, сказал он. – Допустим такой вариант, но как вы это представляететехнически? Сколько их там, в вашем списке?

– Семеро.

– Ого, – хмыкнул он и вновь покачалголовой. – Работа для бригады киллеров. Вас схватят при первой попытке.Нужно оружие, раз, оперативные разработки по каждому… на это уйдут недели, ивсе время вы будете… Вы меня слушаете? – спросил он с сомнением.

– Слушаю. Только говорите потише, особенно об оружии иоперативных разработках. Он как-то сник и с печалью посмотрел на меня.

– Это просто самоубийство. Ладно, – отодвигаячашку, сказал он. – Идемте. Нам надо позаботиться о ночлеге.

– О чем это вы? – насторожилась я.

– Вы что думаете, я вас оставлю? Ничего подобного.Самоубийство будет групповым.

– Вы мне не нужны, – испуганно сказала я, клянясебя на чем свет стоит за то, что наговорила лишнего и вообще решиласьвстретиться с ним.

– Без меня у вас нет никаких шансов, – ответилон. – Вы даже слежку обнаружить не сумели. Не знаю, чему вас там учили, ноучили плохо.

– Не лезьте в это дело, – сквозь зубы прошипела я.

– Вы забываете, что это и мое дело. Маша моя жена, иесли кто-то должен… то как раз я. – Он так и не смог произнести слово«убить», а я лихорадочно искала выход. Я видела: он настроен серьезно, но онбыл мне не нужен. Лишняя обуза, человек, за жизнь которого я буду бояться.Человек, которому претит убийство, но он готов идти со мной, потому чтосчитает, что не должен меня оставлять.

– Послушайте, я тут успела наболтать всякойчепухи, – торопливо заговорила я. – На меня иногда находит. Немногопомечтала… вы правы, ничего у меня не получится. Сматываемся из города. Мненадо забрать деньги, они нам пригодятся, встретимся через полтора часа.

– Как мило, что вы считаете меня идиотом, –ядовито усмехнулся он. – Если вы хотите забрать деньги, отлично, идемтевместе. Если затеете играть в войну, значит, придется вам терпеть моеприсутствие. И не пытайтесь удрать. Это глупо и бесперспективно.

– Да вы сами спятили, – не выдержала я.

– Отлично. Из нас выйдет прекрасная парочка.

Он взял меня за руку и потянул к выходу. На улице яостановилась и повернулась к нему:

– Антон, простите меня, все это моя дурацкая бравада… Ячувствую себя свиньей, нет, гораздо хуже. Ведь я понимала: если я вам скажу, вызахотите остаться…

– Не стойте столбом, – хмуро бросил он. –Держитесь за руку и попытайтесь изобразить влюбленную дуру на первом свидании.

Проходным двором мы вышли в переулок, а я продолжала своюпокаянную речь:

– Я должна была знать, что вы так поступите, только этонеправильно. Вы мучиться начнете и действовать мне на нервы. Вы не верите вуспех…

– Заткнитесь, – опять перебил он. – Лучшеподумайте о надежном убежище. К Виссариону, нельзя, ни к кому из знакомыхнельзя, для начала сгодится какой-нибудь домишко на заброшенном садовомучастке, но это на одну ночь, не больше. – Он продолжал развивать эту темуи говорил до тех пор, пока у меня хватало терпения его слушать.

– Да помолчите вы хоть минуту, – взмолиласья. – Есть у нас надежное убежище, пока надежное. Угораздило же меняпозвонить вам.

– Это ваш единственный разумный поступок, –заметил он наставительно, а я невольно поморщилась.

– Чей это дом? – спросил он. когда, поднявшись накрыльцо, я стала отпирать дверь.

– Ника. Об этом доме никто не знает.

– Вы уверены?