— Ты блефуешь.

— Дэниел Росс, — сердце трепещет на звуках его имени, и Коул резко оборачивается. — Один из лучших детских кардиохирургов. Вижу, что вы о нем слышали.

— Операция и лечение в его клинике стоит огромных денег, — говорит Коул, и я замечаю блеск в его потускневших глазах.

— Ваша дочь получит лучшую медицинскую помощь. Я обещаю, — заявляю твердо и уверенно.

Спасительный канат у меня в руках. Сжимаю его в ладонях, боясь упустить. Раз! Кожу обжигает огнем, потому что Коул внезапно покидает камеру и хлопает дверью. Бросаюсь вперед и бью со всей силы по металлическому листу.

— Нет… Нет… Нет… — шепчу, сползая вниз и опускаясь на колени. — Ну почему? Почему?!

Соленые дорожки слез скользят по лицу, хриплые рыдания вырываются из горла. Я старалась, не опускала руки, не сдавалась. И буквально минуту назад увидела свет в конце бесконечной тьмы боли и потерь. Поверила, что поняла свое предназначение: попасть в пансион, выдержать все его испытания, выбраться отсюда, познакомиться с Дэниелом и, наконец, вернуться и разрушить эту отвратительную империю, но… Дверь снова захлопнулась перед носом. Дверь к свободе. К спасению.

Большего разочарования я не испытывала, наверное, никогда. Когда ключ к свободе был так близко, когда его блеск обрадовал взор… Возможно, я все это выдумала. Возомнила себя особенной. Когда ты в ловушке, видимо, не всегда суждено выбраться из нее. Подопытные крысы дохнут, девять из десяти. Моя цифра восемь. Я не уникальна, не сбой в системе. Я обычная кукла, которая не прошла проверку и должна быть утилизирована.

Еще одни бесконечно длящиеся сутки в ожидании конца. Лежу на спине и смотрю в потолок. Что я могу? Что я еще могу? Ничего… Предаваться воспоминаниям, купаться в миражах.

Взгляд голубых глаз…

Нежность…

Страсть…

Звонкий смех Милли…

Детские игры…

Резвый стук сердца от счастья…

Шум моря…

Умиротворение и спокойствие…

Аромат кофе…

Вкус сладких поцелуев…

И так по кругу. Одно за другим. Может, мне повезет, и я сойду с ума до того, как вернется Мадам.

Никак не реагируя на появление в камере Коула, продолжаю лежать и смотреть в потолок. Сейчас он уйдет, и я выброшу помои, которые здесь считаются едой.

— У тебя есть план, девочка? — тихо спрашивает надзиратель.

В первую секунду кажется, что его слова галлюцинация, вызванная воспаленным мозгом.

— Ты меня слышишь?

Поворачиваю голову и вглядываюсь в лицо мужчины, выискивая подвох. Но там одно лишь отчаяние. Глубокая и беспросветная тьма.

— Мне нужно попасть в кабинет Мадам и связаться с теми, кто сможет нам помочь, — выпаливаю второпях.

— Мадам вернется завтра утром. У тебя будет около шести часов.

Послушно киваю.

— Я выпущу тебя в двенадцать, после крайнего обхода. Но я… Я не могу подставляться. Если ничего не получится, мы оба умрем, а у меня дочь…

Включаю мозг, стараясь придумать, как бы все обыграть.

— Я выключу камеры видеонаблюдения, — продолжает Коул. — Ты закроешь меня здесь. Если что-то пойдет не так и тебя поймают, я скажу, что вошел из-за шума, а ты напала на меня и отняла ключи. Слава у тебя громкая. Думаю, поверят.

— Хорошо, — соглашаюсь не раздумывая. — Но как я попаду в кабинет Мадам?

— Ключа нет ни у кого, но замок там самый обычный. Я был разнорабочим, устанавливал такие по десять штук в день. Дверь в ее кабинет будет открыта. Охраны в это время немного, ночью в северном крыле должен дежурить я. Тебе придется действовать очень тихо. Это все, что я могу предложить.

Приподнимаюсь и протягиваю руку:

— Согласна.

Коул с короткой заминкой, но все же отвечает на мой жест крепким рукопожатием.

Сердце стучит, как заведенное. Надежда все еще есть. И я готова заплатить любую цену, лишь бы дойти до конца.

Сжимаю в одной руке связку ключей, которую отдал мне Коул, а во второй электрошокер. Мягко шагаю по коридору, прислушиваясь к звукам и пространству. До ушей доносятся тихие всхлипы девочек — ножом по сердцу. Успокаиваю себя, мысленно проговаривая: «Скоро все закончится. Я это закончу».

На пути не встречаю ни одного охранника и свободно добираюсь до двери, что манила меня все эти долгие годы беспросветного отчаяния и жажды свободы. За ней ответы и острые пики, которые я собираюсь всадить в сердце Кассандры Локк.

Руки дрожат от волнения, кладу правую ладонь на ручку двери и медленно опускаю ее вниз. Дверь с легкостью поддается, и я шагаю в темное пространство. Едкий запах ее духов бьет в нос. Страх внезапно оживает, кажется, я вот-вот услышу стук каблуков и мерзкий смех, но через несколько мгновений прихожу в себя.

Ее здесь нет.

У меня несколько часов.

Все получится.

Тихо закрываю за собой дверь и включаю свет. Осматриваю небольшую комнату с мебелью из темного дерева: стол и высокие шкафы на всю длину двух противоположных стен. Полки заставлены папками черного цвета, на корешках всего два символа. Буква и цифра.

Ноги сами несут влево, провожу пальцем по ровным рядам документов и нахожу нужную папку. «Ви-восемь». Позволяю себе один глубокий вдох, а после открываю папку на первой странице.

Стефани Диксон.

Мое имя. Шум в ушах возрастает, отдаленно слышу ласковый звонкий голос, который кричит: «Стефи! Стефи!». Вспышка воспоминаний гаснет так же быстро, как и появилась.

Дата рождения: Шестнадцатое декабря **** года.

Значит, через неделю мне исполнится двадцать один. А я думала, мой день рождения в феврале. Сама себе выбрала и оказывается промахнулась всего на пару месяцев.

Следующая строчка, которую выхватывает зрение, останавливает сердце на несколько долгих секунд. Легкие сжимаются, отказываясь принимать кислород.

Дата смерти: Двадцать четвертое декабря *** года.

Что это значит? Я умерла? Нет. Стефани Диксон мертва. Может, я все-таки перепутала папку? Перелистываю страницу и вижу небольшой фотоснимок. На нем изображена перепуганная маленькая девочка с тугими кудряшками, торчащими в разные стороны, и широко распахнутыми в страхе глазами. Узнаю в крохе себя. Ошибки нет, но почему здесь указана дата моей смерти? Разве я не из детского дома?

Просматриваю страницы, бегая взглядом по строчкам, в поисках объяснений.

«Семья Диксон погибла в автомобильной аварии в канун Рождества не далеко от города ***. Мэттью Диксон и его жена Айлин скончались на месте, их трехлетняя дочь Стефани была доставлена в больницу, девочку не удалось спасти».