Вот это да! Арон никогда не говорил такими длинными предложениями. И хотя он сильно задел меня, после его слов мое сердце начало предательски оттаивать.

– Я могу немного это понять. У меня нет отца, а ты потерял всю свою семью, – я вытерла слезы. – Но для меня это сложно. Иногда ты злишься на меня или отталкиваешь. Иногда ты милый и целуешь меня. Я даже не знаю, кто я для тебя. Я не знаю, чего ждать при встрече. И это пугает меня.

– Я ненавижу себя за то, насколько я капризный. И мне очень жаль, что я сказал это, перебив тебя.

– Ты ведь хочешь только этого, не так ли? – не понимаю, почему мой голос дрожит.

– Что ж. Я бы не отказался, если бы мне предложили, – он слегка усмехнулся, но, несмотря на темный оттенок его кожи, было очевидно, что он покраснел. – Но я повел тебя в ледяную лагуну не поэтому, честно, нет! Я просто хотел быть с тобой.

Он посмотрел вниз, и я тоже не знала, что сказать. Я обхватила себя руками, потому что внезапно мне стало ужасно холодно. Ветер растрепал мои волосы, и мои зубы громко стучали.

– Ты замерзла.

– Ну здесь нежарко, – ответила я, хотя скорее всего меня больше трясло из-за нервов.

– Пошли к машине. Я отвезу тебя домой!

На несколько секунд я задумалась, не было ли разумнее вызвать такси, но отбросила мысли в сторону. Арон был для меня загадкой, и его слова глубоко ранили меня. Но сейчас он казался честным, и мне так хотелось ему верить…

Поскольку Арон сказал, что знает короткий путь, мы пошли обратно другой дорогой. Я снова заметила, как хорошо Арон может ориентироваться в темноте. Тихо и плавно, как пантера, он двигался вперед, хотя, если не считать узкого полумесяца и нескольких звезд, теперь повсюду была кромешная тьма. Я же, с другой стороны, неуклюже спотыкалась, следуя за ним.

– Твой дядя знает, что, согласно легенде, бузина – это Иггдрасиль, и каковы последствия, если ее срубят?

Арон на мгновение задумался, прежде чем ответить.

– Конечно. Я уже говорил, что все здесь знают эту историю. Но он не верит в такие вещи. Все дело в деньгах. Это единственное, что его интересует. Если бы гибель дерева действительно погрузила мир в вечную тьму, он бы первым заключил сделку с заводом по производству лампочек.

Из-за ямок на пляже я споткнулась, и Арон взял меня за руку.

– Что это? – спросил он, когда я поморщилась. Его пальцы попали в то место на моей ладони, где остался ожог от кулона. Его кожа была такой нежной на ощупь.

– Я же говорила тебе, что мамин кулон был настолько горячим, что я не могла его коснуться. Поэтому и обожглась.

– Прости, я был таким дураком, – Арон нежно погладил мою кожу большим пальцем. – Ничего не видно.

Я вздохнула, пытаясь проглотить ком в горле.

– Потому что смотреть не на что. Кошка Марии… Миска… она заставила меня положить другую руку на рану, и ожог немедленно зажил, – я взглянула на Арона, который все еще держал мою руку в своей. – Со мной что-то происходит, – прошептала я, и слезы снова покатились из моих глаз.

Арон осторожно смахнул их. Он выглядел так, словно хотел что-то сказать. Но потом просто притянул меня к себе и крепко обнял. Было так приятно быть рядом с ним. Несмотря на то, что временами с ним сложно, Арон был единственным, кто меня понимал.

За большим камнем рядом с нами послышался шорох, и я испугалась.

– Это просто птица, – заверил меня Арон. – Посмотри! Вот, она летит, – он наблюдал за крохотным птенчиком, которого осветила луна. Он выглядел так, будто впитывал ее серебристый свет. В глазах Арона было сомнение, от этого у меня снова встал ком в горле.

– Ты любишь ночь, не так ли?

– Да. Ночью все так спокойно и умиротворенно, и ничто не отвлекает от мыслей, – глаза Арона сияли. – Например, знаешь ли ты, что Ньютон не мог раскрыть секрет света и цветов радуги, пока не начал экспериментировать в темной комнате? Сегодня он считается одним из величайших физиков современности, но на самом деле он был алхимиком и последним магом Средневековья. Его всегда очаровывала тьма. Прямо как Эйнштейна и Хокинга. Тьма намного сильнее света, – Арон говорил это с такой страстью, что по моему телу пошли мурашки.

– То есть ты будешь рад, если после Самайна больше никогда не будет света? – спросила я.

– Нет. Потому что я знаю, что ты этого боишься, – Арон притянул меня так близко, что наши бедра столкнулись, и его лицо было всего в нескольких сантиметрах от моего. – Но я не собираюсь останавливаться. Я обещаю тебе. Все останется как было. Хотя … это все равно больше никогда не повторится, – его взгляд стал серьезным и немного грустным. Но в этом было что-то еще – что-то, что вызвало почти болезненную пульсацию в моем животе. – Что ты со мной делаешь? – прошептал он, и я растворилась в этом моменте.

Я просто чувствовала себя напряженной, напуганной и полностью подавленной из-за всего, что произошло за последние несколько дней, но теперь я встала на цыпочки и поцеловала его. Его губы были сладкими и солеными одновременно от морского воздуха, и когда его язык нашел мой, я вздохнула. Я прижалась к нему, тяжелое дыхание Арона смешалось со звуком моего сердцебиения. Его руки ласкали мою спину, мои руки утонули в его волосах. Пока губы Арона спускались по моей шее, я подняла голову и посмотрела на небо. Оно бесконечно тянулось над нашими головами, и только несколько звезд сверкали над нами.

Возможно, это последний раз, когда я видела небо таким.

– Арон! – прошептала я, потому что недавно покинувшая меня паника внезапно вернулась. В своем укрытии она просто ждала, чтобы наброситься на меня снова.

– Да? – он остановился и вопросительно посмотрел на меня.

– Пожалуйста, давай вернемся и поговорим с моей мамой. Может, я все-таки смогу убедить ее отдать нам кулон. Я так боюсь, что легенда об Иггдрасиле и сердце – это правда.

Когда мы вернулись, мамы еще не было дома. Дозвониться до нее мы не смогли, дядя Арона тоже не отвечал.

– Давай подождем ее в твоей комнате, – предложил Арон.

– Может, нам стоит вернуться в деревню и поискать ее там?

– Нет. Есть вероятность разминуться. А теперь успокойся. Она все равно вернется, – он повел нас на второй этаж.

– Ты был здесь раньше? – спросила я, когда мы поднимались по лестнице.

– Нет, только у Марии, а что?

– Ты знаешь, где моя комната. Она могла бы быть и на первом этаже, – я отстранилась от него.

– Разве спальни не всегда расположены на втором этаже?

– Понятия не имею. В городах редко кто-то живет в доме, а не в квартире, – ответила я, лихорадочно думая о беспорядке, который творился в моей комнате. Аккуратность не была моей сильной стороной. Надеюсь, я хотя бы убрала полосатые носки со своей кровати, которые носила последние два дня и которые воняли так, будто ими убирали конюшню. Черт возьми, я не помню, куда я их закинула!