– Ваш банк из болота вытащить.

7

Уперся Дракон взглядом в потолок монастырский. Почему Сталин не дал приказ его арестовать прямо на выходе? Да просто потому, что неизвестность мучительнее всего. Ожидание беды в сто раз хуже, чем сама беда. Товарищ Сталин в мучительстве толк знает, потому не спешит, потому позволяет каждому самому себя мучить. Ходи и себе нервы мотай. Что делать? Как извернуться? Аказис в такой ситуации в окошко прыгнул. А Ежов Сталину письмо написал с предложением ценным… Ежов допустил ошибку: он подал идею, которую может осуществить кто-то другой. Так оно и случилось: идею оружия СА развивают другие и за то получают сталинские благодарности, а подавший идею Ежов никому не нужен. Надо, спасая себя, подавать Сталину такую идею, которую прикажут осуществить тебе лично… Что же придумать?

8

Сбросились директора кто сколько мог, последние медные монетки из карманов выгребли, безработных свистнули, те окна банка вымыли до сверкания, пыль со стен напором воды сбили, ступени мраморные до белизны вычистили, бронзу до сияния ослепительно надраили. Насте директора не позволили больше окна снаружи мыть: иди-ка сюда, внутрь, здесь чудо твори.

А что его творить? Просто все. Снаружи пусть безработные вкалывают, директору просто из рекламных соображений не пристало окна своего банка мыть. А внутри… Почему бы и нет?

Ну-ка, господа директора, снимайте фраки, манишки белые, давайте внутри порядок наводить. Пол сверкать должен, люстры сиять, а бронза – в темноте светиться. И нечего стесняться, ради чуда вкалывать надо и работы черновой не гнушаться. Знали бы вы, господа, кто такая сеньорита Анастазиа на самом деле! И ведь даже она не стесняется веником махать.

А по славному городку Пальме новый слух уже гуляет: приманил сеньориту банк «Балерика ТС». Тысячу песет ей отвалили. Она чудо совершила: купила ведро и тряпку и за десять минут вымыла тридцать огромных окон и весь фасад… Сбегается народ к «Балерике», глазам не верит: утром еще мимо пройти нельзя было, запах мочи застарелой даже собак отпугивал. А теперь!

– И все это она за пять минут?!

– За три.

9

Людей в разведке не хватает. Всегда не хватает. Потому командиру спецгруппы Ширманову приходится лицо гримировать, усы клеить. Провел встречу, отодрал усы, грим снял, Дракону докладывает:

– Начальник бериевского спецпоезда Кабалава не понимает, что случилось на озере Селигер. И Берия не понимает, и Завенягин с Серебрянским. Они считают, что это Мессер работал, взглядом убивал.

– Хорошо, свободен.

Утром Дракон провел тайную встречу со своим новым агентом, с Серебрянским. Серебрянский доложил все точно так же, слово в слово. Это хорошо, когда информация из независимых источников поступает.

10

Далеко за полночь внутри банка директора работу завершили. Вот так-то! У нас, в Советском Союзе, это коммунистическим субботником именовалось. У нас сам товарищ Ленин бревно в Кремле носил. Надувное. И ничего.

Что, непривычно, господа финансовые воротилы? Непривычно. И как-то радостно. Любит человек, работу трудную завершив, сесть (пусть на стул, пусть на пол), высунуть язык, как пес утомленный, и на работу свою любоваться.

Есть на что.

Ближе к полночи жены директоров, встревоженные, в банке собираются. Удивляются. Никогда за мужьями своими такого трудолюбия не замечали. Внутри весь банк блестит-сверкает-переливается. Кто-то пива испанского привез бочонок малый. «Сан-Мигель». Святой Михаил по-нашему. Никому и уходить от своей работы не хочется. Выпили по-братски. Жаль, закусить ничем. Расходиться пора.

– Сеньорита Анастазиа, где вы живете?

– Нигде.

– Как нигде?

– Так, нигде. На морском бережку. На камушках.

Посовещались директора перед отъездом, решили, что воровать в «Балерике» все равно нечего, да и не похожа сеньорита на тех, кто столы канцелярские в «Балерике» ворует.

– Сеньорита Анастазиа, у генерального директора за кабинетом комната отдыха, там диван кожаный. Если в таком здании на ночь не боитесь…

11

Фрау Бертина вызвала Руди Мессера в свой кабинет. Поздним вечером. Когда все спали. Она пропустила Руди вперед и заперла дверь на ключ. Щелкнул замок одиноко, тоскливо.

– Подойди сюда.

Подошел.

– Ты плохой мальчик, Руди. Ты пишешь с ошибками. Подставь ладонь.

Подставил.

Она зажмурилась блаженно. Губ ее коснулась загадочная улыбка Джоконды. Размахнулась фрау, ударила линейкой по ладони и выдохнула: ах-х-х.

12

Драконову голову иногда идеи посещают.

– Товарищ Сталин, испытание оружия СА успешно завершено. Высшие лидеры НКВД находились рядом с учебной целью во время ее уничтожения, но ни один так и не сообразил, что же случилось. Потому оружие СА можно использовать по боевым целям и не бояться, что полиция догадается. Все зависит от того, не раскроет ли кто нашу тайну.

Поднялись сталинские тигриные глаза на Александра Холованова:

– Кто может раскрыть нашу тайну?

– Товарищ Сталин, об оружии СА знает ограниченный круг людей, и один из них не является нашим другом. Я имею в виду Ежова. Это он подал идею…

Прошел Сталин по кабинету. Выбил трубку. Кивнул:

– Я хотел дать Ежову еще пару месяцев погулять. Но он может кому-нибудь свою идею рассказать. Этого допустить нельзя. И нельзя арест Ежова доверять товарищу Берия. Ежов с его тайной не должен попасть в руки НКВД. Товарищ Холованов, берите Ежова.

Сказал Дракон, что один человек в мире может тайну СА раскрыть, и сам себе язык прикусил, вспомнил, что таких людей в мире двое. О системе СА знает Жар-птица. Она не под контролем. Тайна оружия СА может выскользнуть. Потому следующей на очереди должна быть именно она…

13

Дикая боль ладонь обожгла. Руди, видимо, даже потерял на мгновение сознание. Закусил Руди губы. Он не знал, почему нельзя кричать, он просто так решил.

14

Настя уснула, как засыпала всегда: стремительным провалом. И тут же перед нею загремел стальной цепью страшный пес-волкодав, почему-то так похожий на Сашу Дракона. А она, Настя, пушистая белая собака, остервенело кусала его, требуя любви.

И он ей любовь дарил.

Много и щедро.

15

– Кричи, – шепнула она. – Кричи.

И тут же снова боль проколола всего до пяток. И зеленая лампа под потолком померкла. Он не знал: надолго ли.

Он ощутил сначала свою щеку на ковре, потом ухо и левый глаз. Заморгал.

Ее тонкие пальцы пианистки нежно взяли его ладонь и развернули ее:

– Руди, сейчас будет действительно больно. Кричи.