не уходит, вот постепенно и заболачивается. Лет через десять болото победит.

— Жаль.

Мы пробирались через песок.

— Слушай, я там вчера… Не очень? Не ДУРИЛ?

— Нет, — сказал я. — Напротив, все были довольны. Передавали тебе спасибо.

— Забавно… А в таком лесу…

Роман замолчал. Он провалился ногой в песок и потерял кроссовок.

— Зыбучий… — задумчиво сказал Роман.

— Зыбучие пески — это легенда, — заметил я.

— В сторону Чухломы, два миллиона шагов, тяжелей, тяжелей песок, — продекламировал Роман и стал добывать кроссовок.

Я наблюдал. Почему-то это продолжалось долго, словно кроссовок уполз под песком прочь, как ниндзя.

— Ничего стихи, — согласился я.

— У нас в ансамбле вокалистка была.

Она с мужем развелась, очень тяжело переживала, и ей психолог посоветовал сочинять стихи. В психотерапевтических целях. Само собой, стихи эта девка не умела и стала сочинять хайку. А потом и книжку издала.

— Это ее стихи?

— Не, у нее совсем паршивые были, это мои.

Еще и поэт. Поэта нам не хватает. Поэт-танцор. Принц-консорт. Эрих-Мария. Чича-Молоток. Очень много моих знакомых сочиняют хайку, это не может не настораживать.

— Я не всегда сочиняю, — успокоил Роман. — То есть я очень редко сочиняю, иногда, обычно с бодуна…

Роман достал кроссовок, постучал им по колену, надел. Отправились дальше, я первым, Роман за мной.

Дорога снова поворачивала, теперь влево, и за этим поворотом нас ожидал Заингирь — место, где началась чагинская история, точка отсчета…

Песок стал глубже. На «шестерке» точно не проберемся, можно смело поворачивать обратно, но мне почему-то не хотелось возвращаться к Хазину. Почти добрались, Заингирь рядом, Козья Речка, в ней целебная вода, словно настоянная на чаге, — если в ней искупаться, то можно излечиться от сорока кожных болезней…

— Что это? — Роман остановился.

— Что?

— Не слышишь?

Я прислушался. Сигнал машины.

— Хазин сигналит, — сказал я. — Соскучился.

Сигналы не прекращались, я вдруг подумал, что Хазина с перепоя хватил удар и он сейчас сидит, уткнувшись лбом в руль, гудит последним криком.

— Похоже, нервничает, — улыбнулся Роман.

Стало тихо, сигнал оборвался.

— Наверное, лучше посмотреть, — сказал Роман.

Заингирь был упоительно близок.

— Да ничего с ним не случилось, — возразил я. — С таким уродом ничего не может случиться.

Роман вдруг уставился в лес, в хилый кривой сосняк. Лес… Ничего там не было, унылый лес. Но Роман пялился и пялился, словно там присутствовал…

— Что там? — спросил я.

Роман смотрел.

— Бабушка говорила, что не надо пялиться в лес, — сказал я.

— Почему?

— Если долго пялиться в лес, лес начнет пялиться на тебя.

— Ну да, у Паскаля была бездна, он ее любил…

Бабушка говорила немного иначе.

— Лучше все-таки вернуться, — негромко предложил Роман. — Вдруг Хазику плохо…

У Хазика солнечный удар и прочее прободение.

Роман пошагал обратно.

Я за ним. Я старался не спешить: если начинаешь спешить, то кажется, что за тобой наблюдают… Бабушка говорила, что если долго смотреть, то рано или поздно увидишь. И вряд ли тебе понравится, что именно ты увидишь.

Песок в обратную сторону стал легче, мы шагали словно по чешуе огромной песчаной змеи.

За поворотом показалась «шестерка». Она продолжала стоять на дороге и… и все. Издали было видно, что Хазин внутри, сидит за рулем, уронив голову, — все как я сказал.

— Погоди! Постой, говорю!

Роман схватил меня за плечо.

— Что еще?!

— Не знаю… Тебе не кажется…

Роман смотрел на машину с прищуром.

— Тебе не кажется, что Хазин…

Мне ничего не казалось.

— Мне кажется, что Хазин урод, — сказал я. — Могу поспорить — это все шутка.

Мы подошли к машине.

Хазин сидел за рулем. С закрытыми глазами. Стекла в машине были подняты. Я дернул за ручку, дверца оказалась закрыта.

— Хазин, открывай! — Я постучал в стекло.

Хазин вздрогнул, открыл глаза, а потом и дверцы. Мы с Романом забрались в салон. Духота. И кислятиной воняет.

В машине Хазина все время воняет.

— Ты чего бибикаешь, кретин?!

Хазин поглядел на меня с непонятным испугом, вцепился в руль крепче.

— Ты чего, Хазин? — спросил я уже мягче.

— Есть… есть там проезд? — Хазин указал пальцем на дорогу.

— Нет проезда. Километра полтора прошли, — сказал я. — Дальше хуже. Надо возвращаться, заводи.

Хазин оторвал руки от руля, они дрожали.

— Ладно, что случилось? — спросил я.

Хазин потрогал голову и ответил:

— Плохо что-то… Голова…

— Еще один убит солнечным ударом, — язвительно прокомментировал Роман.

— Сам не сдохни… — посоветовал Хазин. — Еще один…

Он посмотрел на замок зажигания.

— Ключа нет…

Хазин принялся искать.

— Ты что, выкинул ключи? — спросил Роман. — Окончательно долбанулся?

— Я не выкидывал…

Хазин проверял карманы, проверял сиденье, смотрел на пол, снова проверял карманы.

— Куда-то делись… Я не мог их выкинуть, я же не лунатик…

— Отвертка есть? — перебил Роман.

— Отверткой не заведешь, там замок разболтан…

— Надо его проверить, — отчетливо произнес Роман.

— Что? — не понял я.

— Проверить Хазика.

Роман быстро сунул руку в карман хазинской куртки и вынул ключи.

— А вот и ключи…

— Их там не было! — заорал Хазин. — Их не было!

Хазин ругался, орал, что ключи ему подкинул Роман, он эти казаческие шутки знает, а потом открыл бардачок, достал блестящую фляжку, быстро скрутил крышку и стал хлебать. Коньяк.

Паршивый, судя по запаху.

— Дерьмо… — брезгливо сказал Роман.

Хазин не ответил, пока не допил. Теперь в машине воняло еще и скверным коньяком.

— Дерьмо… — подтвердил Хазин. — Опять никуда не попали… Я спешил в Заингирь, но свернул с полдороги, и теперь передо мной… какое-то… дерьмо…

— Может, его связать? — предложил Роман.

— Свяжи себе лапсердак, — огрызнулся Хазин.

Он завел машину и с хрустом включил заднюю передачу.

Машина не сдвинулась. Буксовала, разбрасывая сырой песок, зарывалась кормой.

— Надо толкнуть, — сказал Хазин.

Мы сидели. С похмелья ничего нельзя делать. Особенно нельзя куда-нибудь ехать. Потому что не проедешь.

— Надо толкнуть! — уже нервно предложил Хазин.

Мы снова промолчали. Вообще ничего нельзя делать. Не думать, в день похмелья поразительно плоские мысли.

— Да толкните же!

Пришлось мне вылезать. Я навалился на багажник. Хазин газовал.

Через пару минут на помощь поспешил Роман. Он уперся в капот рядом со мной, Хазин прибавил оборотов, машина сдвинулась, отъехала метра на три… и поехала дальше.

Кажется, Хазин не собирался останавливаться — катил по песку, набирая скорость.

— Это… — Роман не смог найти быстрых слов. — Фантастическая гнида.

Я с Романом был абсолютно солидарен.

— Сволочь, — сказал я.

Хазин удалялся. Я не очень понимал зачем.

— У этого скота от пьянки мозг расплавился, — предположил Роман. — Белка клюнула.

— Похоже…

«Шестерка», продолжая пятиться задом, скрылась за поворотом.

— А я подозревал, — сказал Роман. — Я ожидал чего-то подобного и ключи забрал… А потом ему