—Я бы хотела, чтобы ты как-нибудь рассказал мне о ней. О твоей бабушке. — Она встала, теперь уже по-настоящему взглянув на часы. — Мне действительно пора. Я уезжаю из города. Несколько дней без меня все должно идти гладко.

—Из города? Когда?

—Сегодня ночью.

Джоанна успела на последний рейс. Перед окончанием посадки у нее оставалось время только на то, чтобы позвонить Бетани, дать ей краткие и не вполне четкие указания по поводу завтрашних дел, а также поручения присматривать за кошкой и кормить ее. Бетани проснулась от звонка, хотя видела уже десятый сон, но на нее можно было положиться.

Пристегнувшись ремнем, Джоанна смотрела, как вдали исчезает Лос-Анджелес вместе со всеми данными себе обещаниями за всю жизнь. Она сделала шаг, самый большой в жизни шаг, не будучи даже уверенной, что приземлится на твердую почву.

Она задремала где-то над Невадой и проснулась над Нью-Мехико в приступе дикой паники. Боже, что она делает, летит за тысячи миль, не имея с собой даже зубной щетки? Это было не в ее стиле — не планировать и не писать списков. Завтра — съемка. Кто будет проверять детали, контролировать персонал? Кто будет разбираться с Джоном Джеем?

Кто-нибудь другой, успокоила она себя. Раз в жизни это просто должен сделать кто-нибудь другой.

Она держала путь с одного побережья на другое, то засыпая, то удивляясь, не сошла ли она с ума. В Хьюстоне она потеряла остатки самообладания, однако передумала и во второй раз пристегнула ремень, полная твердой решимости довести задуманное до конца.

Может, она поступала глупо и безответственно, однако каждому в жизни приходится сделать что-то, повинуясь порыву. Даже если потом придется жалеть. Она приземлилась в Балтиморе, едва только рассвело, почти не сомневаясь, что придется.

Терминал был пуст, за исключением нескольких пассажиров, дремавших в ожидании пересадки. Мэриленд встретил ее прохладой, и она обрадовалась жакету от костюма. Тому самому, подумала она, который надела тем утром, когда еще была в своем уме. Небо, сплошь покрытое свинцовыми тучами, обещало дождь; Джоанна тем временем уселась в такси и сообщила водителю название отеля, где остановился Сэм.

Вот и все, подумала она про себя. Закрыв глаза, она не замечала незнакомого вида за окном, и от этого было несколько легче. Если не смотреть, можно не думать, что находишься на другом конце страны. В Лос-Анджелесе люди в эти быстротечные утренние часы еще поворачивались с боку на бок, зарываясь в подушки и ожидая, когда же придет утро. Здесь они были уже на ногах, готовые к встрече с новым днем.

Как и она сама.

Джоанна расплатилась с водителем, стараясь не думать о предстоящем. Она вошла в холл отеля как раз в ту минуту, когда начался дождь.

Люкс 621. По крайней мере, она знает номер комнаты, и не нужно подходить к ресепшн и объяснять сотрудникам, что ты не фанатка. Сжимая ремешок сумки, она поднялась в лифте на шестой этаж. Выйти из лифта было достаточно легко. Она даже сумела дойти по коридору до двери его комнаты.

И застыла перед ней.

Что, если он ее не ждет? Что, если он не один? Все-таки она не имела на него никаких прав и ничего ему не обещала. Она отказалась даже выслушать его обещания. Он был волен... делать все, что угодно и с кем угодно.

В полной уверенности, что она не сможет решиться на это, она развернулась и сделала пару шагов по направлению от двери. Это глупо, уговаривала она себя. Только что несколько часов в самолете, тысячи миль от родного города — и все лишь ради того, чтобы не решиться постучать в дверь!

Выпрямив плечи и вздернув подбородок, она постучала. Почувствовав спазмы в животе, Джоанна привычно сунула руку в карман в поисках таблеток от изжоги. Ее пальцы нащупали маленькую бархатную коробочку. Собрав остатки мужества, она вновь постучала.

* * *

Выругавшись, он проснулся. Накануне они работали до двух ночи, и у Сэма едва хватило сил снять одежду, прежде чем упасть в кровать. А теперь этот чертов ассистент режиссера барабанит в дверь! Любому кретину понятно, что ни одну из запланированных натурных сцен под дождем снимать нельзя!

Пошатываясь, Сэм, полный намерения отомстить, взял с постели верхнюю простыню и обернулся ею. Споткнувшись о висящий конец простыни, он снова выругался и распахнул дверь.

—Черт возьми... — У него пересохло во рту. Джоанна должна быть на другом конце материка, укрытая одеялами. Он заметил, как скривились ее губы, прежде чем она начала в оправдание что-то говорить.

—Прости, что разбудила тебя. Мне следовало... подождать. Позвонить. — Остаться дома, в отчаянии подумала она.

В следующее мгновение она и вовсе перестала думать, потому что Сэм втащил ее в номер. Захлопнув дверь, он прижал Джоанну спиной к двери и завладел ее губами.

—Не говори ни слова, — приказал он, едва она вдохнула воздух. — Ни слова! Ни единого!

Говорить было и без того трудно. Подталкивая ее через гостиную, он стягивал с нее жакет, с трудом расстегивал пуговицы на блузке. Рассмеявшись своим гортанным смехом, она размотала его простыню, и они продолжили путь в спальню, напоминая белый вихрь.

Юбка соскользнула ей на бедра, и Сэм, приподняв Джоанну, освободил ее. Пока его руки ласкали ее, она скинула одну туфлю. Не успели они добраться до двери спальни, как Джоанна избавилась и от второй.

Сэм еще даже не проснулся. Он скользнул в цепкие объятия сна, едва они упали на постель.

Она была рядом! Во сне или наяву, но была! Ее кожа казалась ему столь же мягкой, сколь ароматной. Ее губы, приоткрытые навстречу его губам, хранили тот самый неповторимый вкус, о котором он с вожделением мечтал с тех пор, как последний раз испытал его. Ее руки сомкнулись, обнимая его, а вырвавшийся вздох рассказал ему все, что он хотел услышать.

В восторге друг от друга, они перекатывались на и так уже смятой постели, а дождь тем временем усиливался, стуча в оконное стекло.

Она правильно сделала, что приехала. Что бы ни случилось до и после этого, она правильно сделала, выбрав этот момент. И подарив это время ему. Не будет ни вопросов, ни объяснений и ненужных оправданий — осталась лишь радость, которая росла и усиливалась, двигаясь к ослепительному блаженству. Тело и разум объединились, чтобы достичь вершины блаженства.

Когда прогремели раскаты грома, он снова попытался прижать ее к себе. Или же гром гремел давно, просто они не слышали. И теперь, когда над всем городом бушевала гроза, они были вместе, одни и любили друг друга. В жизни бывает так, что важно именно это.

Когда они спустились на твердую землю, она прижимала руку к его сердцу, положив голову ему на плечо. Царивший в комнате полумрак делал ее темной, но для Джоанны не могло быть утра прекраснее этого.

—Неужели ты проездом? — пробормотал Сэм.

Она поглаживала пальцами его грудь, наблюдая за движениями.