Мудро, если он предвидел нападение. Последователи Бестужева люто ненавидят людей, добровольно согласившихся на генетические изменения.

Дым от взрыва постепенно рассеивался.

Незнакомец так и остался сидеть за барной стойкой, лишь обернулся в сторону боевиков секты.

– Назовите себя! – неожиданно потребовал он, игнорируя направленное на него оружие сервов.

В помещение бара вошел еще один человек.

– Мы Последователи Бестужева, – громко и отчетливо произнес он. – Ты не слышал о нас?

– Нет.

– Лжешь. Мой БСК видит тебя насквозь! Ты заражен чужим ДНК. Ответь, насильно ли тебе имплантирован хондийский нерв? Над тобой надругались или…

– Это осознанное решение, – спокойно ответил незнакомец.

– Смело. Но глупо. Мы бы удалили имплант и отпустили тебя. Но теперь приговор подписан. Убейте их! Всех!

Незнакомец обвел взглядом разгромленное помещение, на миг поймал затуманившийся взор Найла, прищурился, подмигнул ему, словно спрашивал: поможешь?

Найл едва заметно кивнул. Терять нечего.

Казалось, Последователи утратили интерес к происходящему. Грязную работу выполнят сервы. Потрепанные кибернетические механизмы уже выволокли из-за стойки насмерть перепуганных эшрангов, один остался сторожить их, остальные засеменили к укрытию, где прятались хонди.

– Всех выстроить в ряд! Расстрелять! – громоподобный голос эхом метался по всему помещению.

– Разве Бестужев одобрял убийство людей? – глухо спросил незнакомец. Он не стал дожидаться, пока сервы займутся им, сам встал в общий ряд. Найл заметил: его ниспадающая, похожая на плащ одежда скрывает под собой мягкий струящийся шелест металлокевларовой брони. Над правым плечом ткань немного топорщилась. Приклад? «Оружие должно быть достаточно громоздким», – промелькнула мысль.

– «Лишь сила крайних, неодолимых обстоятельств заставила нас изменить человеческой натуре, допустить имплантацию чуждого нерва, – процитировал командир Последователей. – Он мерзок. Нерв искажает сознание, уничтожает личность, уподобляет нас тварям, ввергшим Пандору в хаос чередующихся катастроф. Я мечтаю о дне, когда последний из них издохнет, и мы очистимся, вернем себе человеческую сущность!» – так сказано в «Догматах», предатель. Мы следуем учению Бестужева!

– Прежде чем умереть, я хочу знать, настолько ли ты человек? – бесстрашно ответил незнакомец.

– Что?!

– Сними боевой шлем! Открой лицо. Я хочу убедиться!

– Нет!

– Тогда ты мне не судья!

Последователь на миг задумался.

– Что ж. Смотри! – раздалось шипение, шейное кольцо разъединилось.

Найл онемел. Такое он уже видел! Плоть, сросшаяся с кибернетическими компонентами!

– Ты – не человек! – презрительно обронил незнакомец.

– Наследники «Прометея», последователи Бестужева и Русанова, вправе использовать киборгизацию! – яростно возразил Последователь. – Ты ничего не смыслишь в истинных технологиях! Тобой руководит нерв!

– «Мы не пойдем по пути киборгизации, – в ответ процитировал незнакомец. – Слияние сознаний, технологическая телепатия, использование кибернетических имплантов так же пагубно, оно стирает нашу индивидуальность, делает расчетливыми, уподобляет машинам. Многие, кто ступил на этот путь, утратили все человеческое!»

– Ты читал «Догматы»?!

– Да!

Последователь лишь усмехнулся.

– Жалкая попытка выиграть несколько секунд жизни. Что ж. Ты попробовал. Читать и понять – не одно и то же!

* * *

Время умирать или собирать камни?

Егор загнал себя в тупик.

Несколько дней назад все виделось иначе, проще, жизнь несла его в потоке черной ненависти, он был мертв не физически, но духовно.

Все выгорело. Пожарище в душе подернулось пеплом, под ним даже не тлели уголья.

Егор заблудился.

Острая, жгучая ненависть к существам иных цивилизаций, помогавшая жить, заполнявшая внутреннюю пустоту, постепенно гасла, а ей на смену приходило замешательство. Трое суток он шел, придерживаясь старой дороги, все отчетливее понимая: Пандора изменилась до полной неузнаваемости.

Природа планеты поражала. Она возникла и развивалась стихийно, не имела ничего общего с планомерным освоением территорий, процессами терраформирования.

«Выжил ли вообще кто-нибудь?» – спрашивал себя Егор.

Он шел наугад в надежде встретить признаки цивилизации, но взгляд находил лишь руины древних сооружений, обломки космических кораблей, ставшие частью рельефа.

Солнце он так и не увидел. Каждое утро свет вспыхивал, разливался над Пандорой, но его источник оставался загадкой. Духота и влажность царили под сенью деревьев, но стоило подняться выше, на древнюю дорогу, как оглушающий зной и горячий ветер осложняли путь.

Он понятия не имел, в каком направлении движется. Имплантированные карты местности не помогали. Сеть древних дорог в районе последнего, рокового боя еще не была нанесена на них.

В запасе оставалось немного воды да пара брикетов пищевого концентрата.

Все, чем он жил, исчезло. Словно судьба решила покончить с Бестужевым, изолировать его вне привычного пространства и времени.

Егор тяжело переживал необъяснимую коллизию. К исходу третьего дня пути им овладела темная безысходность.

«А что тебе надо? – с издевкой спрашивал внутренний голос. – Ты ведь так жаждал «очистить» Пандору. Наслаждайся. Вокруг никого».

Он хмуро молчал в ответ, не вступая в ожесточенный мысленный спор.

Все потеряло смысл. Не на что надеяться, некого ненавидеть. Пустота внутри становилась абсолютной, всепоглощающей, даже хондийский нерв теперь воспринимался иначе: впервые за многие годы хотелось его реакции, но тот не проявлял себя, словно умер.

К закату третьего дня пути Егор увидел возвышающийся в виде холма корпус хондийского крейсера и свернул к нему, ища укрытие на ночь.

Нужно понять удивление и замешательство Бестужева, когда нерв неожиданно встрепенулся, а в сознании появились смутные образы эшрангов, хонди… и даже морфов, которых Егору приходилось встречать лишь пару раз, да и то в обстоятельствах гибельных, экстремальных.

Неужели мы проиграли в той битве?

Людей больше нет?!

«Абакан» Родиона скользнул в руки, былая ненависть всколыхнулась мутной хмарью, он замер, еще не решив: пойти на запахи, что уловил нерв, или…

– Хомо?

Он резко обернулся. В двух шагах от него стоял эшранг… впряженный в примитивную повозку!

– Хомо, если идешь в бар – поторопись. – Эшранг проигнорировал направленное на него оружие. – С наступлением темноты мы уже никого не впускаем внутрь! – доброжелательно предупредил он.