Быстро отходя, отбиваясь всеми средствами, ставя помехи и ложные цели, экипаж крейсера сделал всё, что было в его силах. В первые же минуты атаки оба грузовика в виде обломков разлетелись в пространстве, но они сделали своё дело.

Что-то удалось сбить, что-то ушло за ложными целями, но уцелеть крейсеру это не помогло. Первые три ракеты испарили силовые экраны, ещё две сбили бронеплиты над мостиком. Следующие устремились в широкую пробоину.

В последние секунды жизни капитан видел на экране тридцать шесть красных меток, тридцать из которых являлись крейсерами. Идя широким фронтом, напавшая эскадра устремилась за отходящими под защиту фортов Сурийскими кораблями. Видя отчёты систем, понимая, что из восьми уйти успеют три, капитан, невзирая на присутствие офицеров вахты, свои последние мгновения грязно ругался.

***

— Для меня честь — быть в кругу близких тебе людей. То, что ты видел, что пришлось сделать самому, выдержал бы не каждый. Не буду скрывать: наши с Кирой злоключения, в сравнении с тем, что выпало тебе, Тим, весёлая прогулка.

Язык Дарьяла, сидящего в плетёном кресле на озарённой закатом веранде пляжного домика, слегка заплетался.

— Будь жив твой отец, — говорил Дарьял, — он бы по праву мог тобой гордиться, а что касается меня, Тим, то я по жизни твой должник. Ты сделал то, что сделать был должен я. Я не сумел, ты смог, ты дал мне свободу, и теперь, мой мальчик, я от корки до корки перетряхну вселенную и разыщу всех из нас, кто дожил до этого дня.

— Найди мамку, — с трудом выговаривая слова, Тим фокусировал зрение на двоящемся Дарьяле.

— Клянусь тебе, я найду её саму, или, прости парень, её могилу.

В груди сегодня саднило, Дарьял предложил выпить, и к вечеру они прилично накидались. В глазах двоилось, координацию сбило напрочь, но овладевшая им тоска лишь слегка ослабила хватку.

— А после того, как я найду и устрою всех наших, — приложившись к бутылке, крякнув и вытерев губы, продолжил Дарьял, — я брошу все силы на розыск торговца.

— Он мой, — встрепенулся Тим, — этого человека убью я.

— Встретиться с ним захочет каждый из нас, — осторожно продолжил Дарьял, — я в том числе, но прежде, чем казнить, я хочу видеть, как эта мертвечина долго и жестоко мучается. Прости, Тим, но здесь обещать ничего не могу. Это касается каждого из нас, и приговор ему вынесем мы все.

— Он мой, — глядя в глаза Дарьялу, сквозь зубы цедил Тим, — ни ты, никто из наших пальцем его не тронет, — он мой, и как он умрёт, решать буду я…, и ты, Дарьял, сейчас мне это пообещаешь, но только не так, как обещают здесь, а так, как обещали у нас.

Какое-то время Дарьял молча смотрел на Тима.

— Ты изменился.

— Да, я изменился, обещай, Дарьял.

— Могу обещать, что если я найду его раньше тебя, то тебя он дождётся.

— Идёт, — зная упрямство Дарьяла, согласился Тим, — без меня Росса никто не тронет.

— Обещаю, Тим. Для начала я просто его найду и ещё раз представлю всем нашим. Как будем его казнить, решишь ты. Кто это сделает, тоже решишь ты.

Пшикнув баллончиком, прикрыл глаза. Муть в голове рассеялась, буря в животе спала, стало намного лучше. До Тима вдруг дошло, что никогда раньше он не смел перечить не то что Дарьялу, вообще никому из старших.

Дарьял же в поселении был непререкаемым авторитетом. Его указание, данное любому поселенцу, выполнялось чётко и в срок. Сегодня Тим настоял на своём. Вместе с приятным чувством значимости он ощутил неудобство перед зрелым человеком, дружившим с его отцом. Желая уйти от неприятных мыслей, сменил тему разговора.

— Скажи, почему твой хозяин, — скривил Тим губы на последнем слове, — так долго упирался, не желая тебя продавать? Почему за Киру я заплатил полсотни монет, а за тебя отдал две Лиги?

— Всё просто. Тири, так его зовут, на Сайдоне владеет сетью подобных заведений. Это лишь одно из направлений его деятельности, но не суть, угадай, кто управлял его пищевым хозяйством?

— Ты?

— Я, Тим. Через полгода, как он нас купил, мне выпал шанс облегчить нашу с Кирой жизнь. Не буду вдаваться в подробности, но мне пришлось управлять деятельностью этого на тот момент убыточного заведения. Тех месяцев, что я занимался черновой работой, мне хватило, чтобы разобраться в хитросплетениях этого дела. Бардак, скажу тебе, здесь был отменный, на свой страх и риск я внёс коррективы в работу. Так вот, за первый месяц прибыль увеличилась на четверть, за следующий перевалила за половину. Через три я управлял семью ресторанами Тири. На сегодня в созданную мною сеть входят двадцать три заведения. Говорю к тому, что я знаю, что делать дальше и где взять ресурсы на все наши планы. Мне нужен лишь начальный капитал. Проблема в том, что пока я не гражданин…

— Об этом пока не думай, — перебил Тим, — до получения статуса гражданина у тебя всё равно не будет прав на собственность и заключение сделок. Моих денег вам пока хватит, пока жив, буду слать ещё, надеюсь, к твоему гражданству нужная сумма у тебя будет. И что, вольные вот так запросто вели с тобой дела? — вернул он разговор в прежнее русло.

— Нет конечно, с ними общался вольный управляющий, но исключительно в рамках моих рекомендаций.

— Почему этот Тири сам не дал тебе свободу?

— А зачем? За еду и сносное существование для себя и Киры я работал и делал это хорошо. Не заплатив мне ни монеты, Тири за два года моего управления получил налаженную сеть со стабильным доходом. Нисколько не совру, если скажу, что мне нравилось то, чем я здесь занимался.

— Не сомневаюсь, — хмыкнул Тим, — я помню, как ты умел одновременно быть везде.

— Естественно я пытался получить статус вольного, но это, увы, невозможно. А со стороны, Тим, здесь никто никогда не поможет. В этом странном мире относительно рабства есть незыблемое правило: никто никогда не поможет чьей-то собственности получить вольный статус. Не столкнись ты с Кирой, боюсь, нам так и пришлось бы остаток жизни провести в том же доме. Я строил бы планы и находился в отчаянии от невозможности их воплотить. Но теперь, — сверкнул он глазами, — теперь, Тим, всё будет иначе.

— За то и надрались, — уже улыбаясь, ответил Тим.

Транквилизатор всё дальше гнал тупость опьянения, и душа начинала петь. Власть над умом взяла эйфория и, выстраивая цепочки мыслей в благостном направлении, упорно вела к состоянию блаженной лёгкости.

Впрочем, и без химической отравы поводов для хорошего настроения было хоть отбавляй. Тим буквально физически чувствовал, как с появлением Дарьяла с плеч упал огромный груз. Теперь он знал, что есть человек, который действительно перевернёт вселенную, и от этого на душе становилось легко и радостно. Перед глазами вновь возник образ матери, но теперь внутри не болело, а заходилось в предвкушении вестей, а возможно, и встречи.

— Найди их, Дарьял.