— Геннадий, я не с ними, — покачал я головой. — Наоборот, я против них. Они не должны ходить по земле, но ходят. Ведь тот, кому я зарядил по тыкве, раньше был одним из нацистских офицеров, а поди ж ты… В прошлом году вышел в отставку в чине генерала-инспектора бундесвера. Вот и думай, как же так получилось, что тот, кто отдавал приказы на уничтожение мирного населения, стал одним из управленцев вновь созданной армии.

— Да ты что? Эх, я не знал, а то бы тоже саданул как следует, — покачал головой Дорин.

— Да уж… Казалось, что после мая сорок пятого война затихла, а оказывается, что она перешла на новый уровень. Как только Сталин умер, так начал снова создаваться меч против Союза. И ведь приняли ФРГ в НАТО почти сразу же, как только Иосифа Виссарионовича закопали. Почуяли шакалы, что железная рука уходит из Союза. Почуяли… — с горечью заметил я. — И вот теперь снова что-то задумали… И нам в их планах уготована какая-то роль.

— Если… это… — Дорин пожевал губами, посмотрел на меня с сомнением, а потом сказал. — Если я не выберусь, то передай жене и дочке, что только их любил всю жизнь. Ну и от себя добавь чего-нибудь такого… Ты парень языкастый, найдешь чего сказать.

— Ты чего это? — нахмурился я в ответ. — Помирать что ли вздумал? А ну отставить пакостные мысли, майор! Выберемся, тогда сам всё и скажешь!

— В Рязани они у меня, — сказал Дорин, как будто не слыша меня. — В Рязани, на улице Пожалостина, дом сорок один. Домик там двухэтажный. Обветшалый такой, сразу заметишь. На втором этаже в квартире пять мы проживали… Думал, что ещё немного послужу, а потом и новую квартиру дадут, а оно вишь как вышло…

— Завязывай с упадническими настроениями, майор, — покачал я головой. — Нас уже ищут. Так что вскоре освободят и вообще…

Дорин посмотрел на оконце, сквозь которое на дощатый пол падали лучи весеннего солнца, и вздохнул:

— Да, Борь, ты прав. Руки опускать нельзя… Будем сражаться до последнего!

— Вот это тот майор Дорин, которого я знаю, — хохотнул я. — Так держать!

Мы пожали друг другу руки. Вечером принесли традиционный скудный ужин. Чтобы поддержать силы нужна была энергия, поэтому мы съели овсяную баланду с куском хлеба и жидкий чай.

Вскоре после еды начало клонить в сон. Так как ничего нового не ожидалось, то мы уже по привычке разложились на лавках. Стоило сомкнуть веки, как тут же сознание улетело в царство Морфея.

А вот вернулось сознание вместе с болью. Болело тело, ломило так, что не вздохнуть ни пернуть. И при этом…

Я не мог пошевелить им!

Голова раскалывалась неимоверно, как будто накануне в одно лицо выпил пару литров самогона. И глаза… Очень тяжелые веки не поднимались из-за налипшей снаружи корки. С огромным трудом получилось чуть разлепить ресницы и тут же в зрачки ударил яркий свет.

— Он очнулся! — на немецком произнес незнакомый голос. — Ну и реакции у этого парня. Он долго сможет продержаться, это хорошо. Вот остальные два не нужны, а этот… Да, с ним обряд пройдет как надо.

Я пытался снова зажмуриться, но чьи-то холодные пальцы беспардонно оттянули кожу на лице и не дали этого сделать. Зато хотя бы убрали свет фонарика.

Сквозь яркие круги перед глазами постепенно проступали фигуры. Человек в белом халате сидел возле меня на корточках, а вот двое других были охранниками и стояли чуть поодаль. Я же лежал на чем-то неудобном, жестком, похожем на брус. Руки раскинуты в стороны и стянуты в области локтей и кистей. Я…

Да меня же распяли! Ещё и ноги связали внизу так, что они уже окоченели.

Седой мужчина с густыми усами почти по-доброму похлопал меня по щеке, а после достал из кармана шприц, снял колпачок с иглы и без раздумий вонзил мне в вену на локте. Я ойкнул от неожиданности.

— Как говорят русские: «Как комарик укусит»! — произнес мужчина, набирая мою кровь в шприц. — Вот и хорошо, сейчас возьмем кровь на анализы… Проясним, можно ли её использовать для наших целей. Но хочу вас обрадовать, молодой человек, пока что у вас великолепные показатели. Вы просто настоящая находка! Не зря вас выбрали!

— Кто вы? — с трудом ворочая языком спросил я.

— Кто я? — усмехнулся седой. — У меня было столько имен, что я почти забыл первое… Но, история запомнила меня под кличкой той жалкой еврейской девочки… Да-а-а, она назвала меня Ангелом Смерти из Освенцима. Ха-ха, Ангел Смерти! И этот Ангел Смерти выпустит в большой мир Ангельский Божий Дар! Какая всё-таки красивая игра судьбы. Ох, надеюсь, вы оцените её прежде, чем умрете, молодой человек…

— Йозеф Менгеле? — прохрипел я.

— От вас ничего не скрыть, молодой человек, — хохотнул он в ответ и положил шприц в лежащий рядом чемоданчика. — Всё-таки вы неплохо знаете историю…

По моей спине, прижатой к брусу, пробежали мурашки. Тот самый человек, по чьему приказу не одну тысячу людей отправили на смерть. Тот самый, который ставил бесчеловечные эксперименты над людьми. Тот самый, которому удалось скрыться от правосудия…

— Что вы хотите…

— Что я хочу сделать? О, тут никакой особенной тайны нет. Я хочу провести обряд инициации Ангелы Доротеи, а вы мне в этом деле поможете. Причем не только вы, но и ваши двое друзей.

— Каких друзей?

— Ну, один из них сейчас в камере, а второй так любезно привел вас к нам, — снова улыбнулся Менгеле.

— Кто-о-о? — недоверчиво протянул я.

— О! Это тот, кому уготована роль Иуды, — чуть ли не захлопал в ладоши седой мужчина. — Так здорово получилось, что прямо хоть стой, хоть падай. Тот, что с вами в камере, будет изображать раскаявшегося разбойника, а вот предателя… Молодой человек, предателей никто не любит. Ими пользуются, а потом… В общем, ему уготована судьба Иуды. Да-да, его повесят. И это будет куда банальнее, чем ваша участь. Вы умрете на кресте! Повторите судьбу Иисуса. Вот только не воскреснете, как он, а сразу же вознесетесь… Или упадете в ад, ну, это как вы в прошлой жизни себя вели.

Муть в голове прояснялась. Я старался незаметно напрячь и