— Государь, может сначала отобедаешь. Время. А после обеда как раз соберется большое собрание, оно у нас всегда по субботам после обеда проходит. Делимся кто чего добился за неделю, у кого какие возникли сложности. Нередко бывает, что помощь приходит от занятых на иных направлениях.

— Хм. Я вообще‑то думал, что ты мне сам доложишь обо всем, в краткой так сказать форме. Знаю я вашу ученую братию, уже через пять минут забудете, что перед вами император и начнете спорить о своем, глядишь и вовсе о пустом. А я тут еще осмотреться хотел, обойти все хозяйство. Завтра нужно быть в столице, знакомец твой Яков Тимофеевич обещался удивить.

— Государь, дозволь начистоту.

— Только так и дозволяю, Андрей Константинович.

— Мы живем здесь ни в чем не зная нужды, можно сказать на всем готовом. Вон даже нашу собственную задумку ты тут же на свой счет принял и решил возместить наши затраты. Но как говорится, не хлебом единым сыт человек. Пятьдесят выпускников университета, добровольно согласились принять такую затворническую жизнь. Кто‑то уже успел кое–чего добиться, но соблюдая интересы России вынужден о том молчать, а не хвалиться достигнутым. Они должны знать, что все это не зря. Людям нужно уделить внимание.

— Понимаю. Но мне будет куда более понятно если каждая группа сопроводит меня по своим лабораториям, мастерским и опытовым участкам, да покажет наглядно и обскажет. А в том гвалте, который верю будет, я что‑то могу и упустить.

— Тогда просто поприсутствуй на собрании. Окажи внимание. А мы проведем все как обычно. Главное это твое присутствие.

— Присутствие недоучки?

— Государя.

— Ладно. Убедил.

Как и предполагал Петр, чинно начавшееся собрание очень скоро превратилось в гвалт. Поначалу господа новоявленные ученые очень даже вели себя степенно. Но постепенно, поначалу мягко отстаиваемое мнение, отстаивалось уже более решительно. Вскоре коллектив расположившийся в просторной аудитории с рядами парт, уходящих с каждым рядом все выше, разделился на стихийные группы.

Страсти так раскалились, что император даже стал опасаться, что вот сейчас они передерутся. А вот Нартов, взирал на все это как‑то уж очень спокойно. Разве только с искренним сожалением поглядывал на Петра. Мол, не виноват я, они же по сути еще мальчишки. Угу. Мальчишки и есть. Самому младшему двадцать четыре, старшему тридцать. Недоросли, словом.

— Андрей Константинович, а вы уверены, что в подобном споре действительно может родиться истина? — Взирая на эту бурю эмоций, сидя за столом рядом с кафедрой, поинтересовался Петр.

— Уж поверьте моему опыту, Петр Алексеевич. Поначалу‑то я их в ежовых рукавицах держал. Вздохнуть лишний раз боялись, — вот уж во что верилось с легкостью. Насколько выяснил Петр, Нартов отличался весьма жестким характером. — Но потом понял, что подобный подход только душит инициативу.

— Разумеется я вам доверяю. Просто сомнительно, что они вообще друг друга слышат. По моему только себя любимого.

— Посмотрите, — Нартов, так чтобы не привлекать внимания, указал пальцем влево от себя.

Один из молодых людей, отделился от группы спорщиков, на которые стихийно разделились присутствующие и присев за парту. Начал что‑то быстро записывать, сияя как начищенная медяшка. Наконец закончив, он внимательно просмотрел получившуюся запись. Уверившись в своей правоте, он поднялся и вернулся к спорщикам, протянув лист.

Человек десять, тут же прекратили спорить и уставились на представленную запись, налезая друг на друга и нещадно толкаясь. С минуту они изучали запись, потом разделились на тех, кто начал усилено почесывать затылки или носы, пожимать плечами и довольно пихать поставившего в споре точку. Один из недавних спорщиков, завладел бумагой и усевшись начал более детально знакомиться с содержимым, как видно стремясь найти закравшуюся ошибку.

— Ой. Простите, ваше императорско–ое–е… — так и не договорив, покраснев как рак от смущения и, чего уж там, страха, произнес парень лет двадцати пяти.

Угу. А он что говорил. Хорошо хоть пихнув обратили внимание на то, что он вообще здесь присутствует. Это отличилась группа спорщиков человек из шести, оккупировавших доску, нещадно черкая ее куском мела. Увлеклись малость, вот молодой ученый и споткнулся, да едва не опрокинул коронованную персону.

— Ничего, ничего. Занимайтесь, — положив руку на плечо тут же раскрасневшемуся как рак Нартову, произнес Петр.

Понять ректора можно. Одно дело когда царит рабочая обстановка, пусть и кипят нешуточные страсти. И совсем другое когда позабыв обо всем, начинают вести себя бесцеремонно в непосредственной близости от государя.

А тут еще и Михаил, дернувшийся от двери, что медведь, готовый порвать любого. Но этому хватило одного строгого взгляда, чтобы сделать те самые три шага в обратную сторону и опять подпереть дверной косяк.

— Андрей Константинович, а давай отойдем вон в тот угол. По моему мы там будем в безопасности.

— Государь…

— А вот это уж нет, Андрей Константинович. Ты же сам сказал, что душить инициативу нельзя. И потом, кто мне виноват, что я влез в процесс познания. Я так понимаю, здесь действуют свои законы и традиции. Даже если они только начинают складываться.

— Всему есть предел, государь, — все же последовав предложению Петра, хмуро произнес Нартов.

— Есть. Вот если они превратятся в пустозвонов, тогда он и настанет. Но пока ведь это не так. Ты же вызвал меня, чтобы похвастать своими достижениями.

— Может пройдем в мой кабинет и я, как ты и хотел, государь, вкратце поведаю о достигнутых успехах.

— Знаешь, судя по взглядам, которые некоторые из них бросают на меня, складывается мнение, что либо они хотят понять насколько я не глуп, либо затеяли все это с одной единственной целью, дабы обратить на себя внимание. Так что, мой уход тут же будет замечен. А тогда теряется смысл твоей идеи поддержки высокого духа моим присутствием.

— Хм.

— Не смущайся, Андрей Константинович. Час я еще выдержу. Если они не выдохнутся раньше.

— И не надейся, государь, — развеял надежду Петра ректор.

Как ни странно, но на этот раз Нартов оказался не прав. Как видно удовлетворившись произведенным впечатлением, или все же решив, что ведут себя несколько не красиво, господа не именитые ученые вскоре все же успокоились.

Опасаясь, что сейчас может подняться следующий вопрос и вызовет не менее бурную реакцию, Петр предпочел воспользоваться временной передышкой и перехватить инициативу. Говорил он не долго, но тем не менее успел высказать свое удовольствие от увиденного. Суть его слов сводилась к тому, что вот эти молодые люди, являются залогом будущего процветания России. Всегда лестно осознавать, что от тебя зависит ни много ни мало, будущее страны. Тем более если эти слова звучат не просто от императора, но от государя столь любимого в народе.