– Будет сделано, ваша светлость. – У Уорфа от облегчения вибрировал голос.

Адам вышел из гардеробной и взялся за ручку еще одной двери. Она была заперта. Он нахмурился:

– Почему я не могу туда войти?

– Эта комната… ваш личный кабинет. Поэтому она заперта.

– Ты знаешь, где ключ?

Слуга кивнул.

– Я время от времени убираю в этой комнате, потому что вы не хотите, чтобы туда заходили горничные. – Уорф подошел к элегантному со множеством выдвижных ящиков письменному столу, выдвинул один из ящиков и достал из-под суконной обивки ключ. – Здесь он хранится.

Адам изучил искусно выполненный тайник.

– Очевидно, я не шутил, когда говорил, что не желаю, чтобы туда входили посторонние.

– Вы были очень серьезны на этот счет. – Уорф протянул хозяину ключ. – Я приготовлю вам одежду для ленча, пока вы заглянете туда.

Довольный тем, что Уорф оставил его, Адам отпер дверь, гадая, какую ипостась себя прежнего он так тщательно скрывал от других. Он вошел в комнату и оказался в индуистском святилище. Воздух был пропитан ароматом благовоний, и свет, струящийся из стрельчатых окон, освещал алтарь в окружении искусно вырезанных из дерева и раскрашенных статуй божеств. С центра потолка свисали полоски тканей богатых расцветок, драпируя стены. Все это делало комнату похожей на экзотический шатер. Бронзовые масляные светильники он уже видел в своих снах.

Напротив двери он увидел знакомого бога с головой слона. Ганеша. Теперь он легко вспоминал имена и атрибутику. Ганеша был своим парнем, он устранял препятствия и помогал в начинаниях. Еще он был покровителем искусств, наук и мудрости. На его алтаре лежал букет цветов, настолько сухих, что было уже трудно определить, что это за цветы.

Адам поднял букет, и лепестки посыпались на пол. Если Уорф заглядывал сюда лишь затем, чтобы убрать, то эти цветы он, Адам, оставил здесь сам перед тем, как отправиться в Шотландию. О чем он тогда молился? Об успехе предприятия или о чем-то менее очевидном?

Здесь ощущался глубокий покой. Как в саду для медитации, только еще спокойнее. Он посмотрел направо и узнал Лакшми, супругу Вишну и богиню красоты, любви и процветания. Так же как Афродита или Венера, Лакшми была воплощением женственности. Ей был посвящен праздник света, Дивали. Мария совсем не была похожа на эту темноволосую богиню, но при этом в ней присутствовало столь же мощное женское начало.

В святилище были еще статуи Шивы Разрушителя, танцующего бога уничтожения и возрождения, и Вишну – верховного бога, кто стоял над всеми прочими. Боги его снов. Ощущение возвращения домой, более сильное, чем когда он вошел в Эштон-Хаус, овладело им. Адам закружился на месте, и толстый ковер упруго пружинил под его ногами.

Эта комната олицетворяла собой его тайну, его индусскую сущность. Когда его насильно отняли у матери и увезли из дома в Англию, чтобы сделать из него достойного наследника титула, он инстинктивно осознал, что, дабы не сойти с ума, он должен притвориться англичанином. Он ничего не мог поделать со своей смуглой кожей, но он мог говорить как лорд, одеваться как лорд и заниматься тем, чем положено заниматься английскому лорду. И как следствие – все эти наряды, висящие в соседней комнате.

Видел ли кто-нибудь его тайное святилище, кроме Уорфа? Нет. Адам сразу почувствовал, что даже его друзья, которые, бросив ради него все дела, отправились в Шотландию искать его затонувшее тело, не знали об этой его тайной обители. Он никому не доверял эту тайную часть себя, за исключением слуги, у которого были свои причины держать язык за зубами.

Обуреваемый мыслями, которые он не мог четко идентифицировать, Адам провел подушечками пальцев по бронзовому колесу огня, в которое был заключен танцующий Шива. Существовала какая-то очень глубокая и сложная связь между его амнезией и тем, что он прятал от посторонних столь значительную часть своего внутреннего мир Но он не знал точно, каким образом сможет снова обрести цельность.

Теперь он вспоминал, как посещал с Марией церковь в Хартли и как служба там ощущалась им как нечто естественное и укрепляющее дух. Ему было хорошо в христианской церкви. Как, впрочем, и в этой комнате. Он вышел из святилища, заперев за собой дверь. Уорф был в гардеробной. Он чистил щеткой темно-синий сюртук, который и так был безупречен.

– Уорф, я считал себя христианином?

Слуга посмотрел ему прямо в глаза.

– Как-то раз вы сказали мне, что считаете себя одновременно христианином и индуистом и что большинство людей вас не поняло бы.

Адам засмеялся немного удивленно.

– Вероятно, так оно и есть. Пожалуй, лучше будет, если я продолжу хранить этот факт в тайне. Ты единственный человек, который знает о моем… секретном храме?

– Я думаю, да, сэр.

Взгляды их встретились на мгновение. Адам первым отвел глаза. Каждый из них имел свои тайны и уважал право другого их иметь.

– Полагаю, этот сюртук мне следует надеть к ленчу?

– Да, сэр. Прочие вещи тоже уже приготовлены. Я подумал, что подойдет утренний туалет, поскольку у ваших друзей не было возможности переодеться.

Через несколько минут Адам уже был одет как герцог Эштон, в безукоризненно сшитый сюртук, жилет и бриджи. Он вынужден был признать тот факт, что превосходный крой производит впечатляющий эффект. Его сапоги были начищены до блеска, и он обнаружил, что руки его помнят, как по моде завязывать шейный платок. Чувствуя, что знает себя лучше, чем когда приехал, он спросил:

– Как я могу найти своих гостей?

– Я вам покажу. Требуется время, чтобы освоиться в доме.

Следуя за Уорфом, Адам добрался до маленькой столовой одновременно с другими гостями. Мария смеялась над чем-то, сказанным Джулией, и она выглядела такой прелестной и милой, что сердце его съежилось, словно его сжали в кулаке.

В свое время Адама потрясла и покоробила ее ложь, но его тайный индуистский храм стал наглядным доказательством того, что он сам был далеко не всегда кристально честен. Еще слишком рано делать какие-то окончательные заключения, поскольку ему предстояло еще многое о себе узнать и сложить в цельную картину, но он был готов признать тот факт, что хотел бы остаться с Марией навсегда. Улыбнувшись ей так, чтобы она поняла, что эта улыбка предназначена ей одной, он взял ее под руку.

– Ну, посмотрим, что для нас приготовили кухни Эштон-Хауса?

– Прекрасная мысль, – сказала она, и глаза ее зажглись от его улыбки, от тайного послания, какое прочла она в его глазах.

– Насчет качества ленча даже не сомневайся. У тебя лучший повар в Лондоне, Эш. – Керкленд предложил руку Джулии. – Пора взять реванш за все ужины в придорожных гостиницах.

Дворецкий Холмс перехватил взгляд Адама и скосил взгляд на тот конец стола, где всегда сидел хозяин дома. Адам понял намек и прошел к своему месту. Он отодвинул стул для Марии справа от себя, тихо сказав: