Не далее как утром Клайву пришлось ехать в местечко под названием Руислип на встречу с клиентом, и в пути, когда на дороге царило чудовищное столпотворение, ему приспичило по малой нужде (как обычно случается в безнадежных пробках). Он терпел минут двадцать, а может, и больше. В итоге, когда стало ясно, что если Клайв в ближайшие минуты не облегчится, то произойдет непоправимое, наш бедолага стал судорожно шарить в «бардачке» и всевозможных закутках, пытаясь найти хоть что-нибудь, подходящее для подобного дела. Единственным приемлемым резервуаром оказался розово-желтый водяной пистолет. Наспех воздав хвалу небесам за то, что поблизости нет грузовика и за его торопливыми приготовлениями не следит какой-нибудь потный дальнобойщик, Клайв отвинтил вместительный цилиндр, крепящийся под самым дулом, и со вздохом неимоверного облегчения исполнил то, о чем так давно мечтал. Затем прикрутил резервуар к пистолету, дабы не вытекло непристойное содержимое, и мысленно заверил себя, что непременно опустошит его на стоянке у офиса. И тут же благополучно позабыл о своем намерении…

…вспомнив лишь теперь. Надо же было найти такой неподходящий момент! Именно сейчас, когда рядом сидит самая ослепительная и умнейшая девушка из всех, кого Клайву приходилось встречать в своей жизни, его рассудок занят собственной мочой, которая, вероятно, подтекает из розово-желтого водяного пистолета, так некстати оказавшегося в дверном кармане его маленькой машинки, спроектированной карликами в очках с толстыми линзами и собранной по лицензии в Монголии.

К тому же у него с этой молодой особой уже был один неприятный инцидент на почве мочеиспускания, и Клайву лишь чудом удалось спасти свое доброе имя.

Вот невезуха!

Он угрюмо ведет машину, сжимая руль побелевшими пальцами. Глаза его нервозно бегают, стараясь уследить и за тем, что происходит на дороге, и в дверном кармане с предательским содержимым, и за руками Амриты (такими стройными! такими смуглыми! такими прекрасными!).

Как вдруг спутница восклицает: «Надо было налево!», и — время упущено. Авто пулей проносится мимо нужной развязки и оказывается в ловушке непонятно кем придуманного одностороннего движения на кольце Коламбия-роуд.

— Ох какая досада. Придется объезжать.

— Ни к чему, — говорит Амрита, отстегивает ремень безопасности и тянется к ручке. — Просто притормози у обочины, я сама дойду.

— Точно?

Она кивает.

Наш достопочтенный съезжает на обочину и останавливает машину. Не успевает он и глазом моргнуть — девушка-мечта оборачивается к нему и целует в щеку.

— Спасибо тебе, Клайв. Было здорово.

— Да? Так, может, ты не откажешься еще куда-нибудь со мной сходить?

— Ну, я подумаю, — отвечает она с улыбкой. — Да.

Амрита вылезает из машины, хлопает дверью и, склонившись к окну, посылает нашему другу воздушный поцелуй. Обходит авто и перебирается на другую сторону оживленного шоссе. Клайв не спешит отъезжать — хочет убедиться, что его прелестница благополучно перейдет дорогу, провожая ее любящим взглядом. Индианка сворачивает за угол и скрывается из виду.

И тут достопочтенный замечает двух парней на низкой стене, как раз там, где только что прошла Амрита, — белого и чернокожего; оба в бейсболках, широких мешковатых штанах и откормлены до непомерных габаритов — видно, с младенчества их взращивали на особой протеиновой диете: хрустящих курах и гамбургерах-макси. Один из акселератов провожает индианку взглядом и хлопает приятеля по плечу. Оба встают, сворачивают вслед за ней и исчезают из виду.

Через мгновение Клайв, дико гикая, взвизгивая и похрюкивая, выскакивает из машины и бросается прямо под колеса мчащегося навстречу транзитного автофургона. Водитель, как водится, спит — он с ночи катит из самого Ньюкасла, — и нашего милого друга ждала бы неминуемая смерть, если бы, невообразимо взвизгнув, он не прокрутился на месте и не рванулся обратно к машине за водяным пистолетом, даже не подозревая, что спасся от встречи с приближающимся на полном ходу грузовиком. Клайв снова выбегает на дорогу в полной амуниции: пистолет заряжен и готов выпустить во врага свой негигиеничный заряд. На этот раз достопочтенный сталкивается всего-навсего с такси и, перекувыркнувшись через крышу, отточенным движением суперполицейского вскакивает на ноги по другую сторону автомобиля. Стремглав бросается за угол и видит…

…такую картину: Амрита тянет за один конец сумочки, чернокожий парень — за другой, а белый тем временем уже заносит руку, чтобы «вмазать по роже этой вонючей пакистанке», которая посмела не оказать им должного почтения. Но не успевает его кулак достичь цели, в глаза Курту (ибо так зовут негодяя) ударяет струя какой-то чрезвычайно едкой жидкости. Он пятится назад и вне себя от страха кричит: «Я ослеп! Эта гадина брызнула в меня из баллончика!»

Мильтон (так зовут второго) всегда приходит в крайнюю растерянность, когда на его глазах случаются два действия сразу. Он выпускает сумочку «вонючей пакистанки», озадаченно поворачивается к Курту и тут же получает мощный удар в затылок.

— Хватай его! Мильт, хватай! — вопит Курт, отчаянно сотрясая головой и растирая свои покрасневшие зенки с видом ревушки-карапуза.

Не говоря ни слова, онемевший и бесславный Мильтон поворачивается, готовый вдарить зазевавшемуся Клайву по рубильнику, как вдруг ощущает мощный пинок в ухо — скорее ногой, чем кулаком, — отлетает в сторону и шмякается о стену. Курт, взбешенный как никогда, наступает на нахальную «пакистанку», которая вообразила, что стоит пару раз сходить на карате в свою выпендрежную гимназию, и ты уже Брендон Ли. Ну он ей сейчас задаст. Так отколошматит — мама родная не узнает.

Однако сим воинственным намерениям не дано осуществиться. Даже напротив. Едва он бросается вперед — тут же получает жесткий удар в солнечное сплетение, складывается пополам и обмякает, словно парус в штиль. Мильтон тем временем еще раз нерешительно наступает, но Амрита мягко гасит его пыл и валит с ног ударом ладони. Курт тоже садится в лужу, уронив подбородок на грудь.

Клайв выпускает из рук водяной пистолет, который все время побоища крепко сжимал в кулаке, и поворачивается к Амрите.

— Цела?

— Спрашиваешь. — И к немалому удивлению и удовольствию достопочтенного, индианочка пускается в слезы, прыгает в его объятия и утыкается лицом в плечо, а темные, шелковистые и такие пряные волосы щекочут его конопатую щеку.

Полчаса спустя они сидят на диване в небольшой, но изысканно обставленной квартире Амриты и пьют китайский чай. Наша красавица так замучила моего приятеля своими извинениями «Прости, Клайв, я так виновата», что в конце концов он был вынужден проявить строгость и устроить ей выговор за неуместное самобичевание.

Впрочем, он и сам сожалеет, что пришлось больно ударить необразованного и, вероятно, безработного представителя рабочего класса. Да, такой уж добряк наш Клайв.

— Мне его жаль. — Он пожимает плечами. — А с другой стороны, ты могла пострадать. Хотя какое там — с твоим-то уровнем карате.