всегда будешь таким! Всегда будешь предавать меня, спать с другими! Со мной! ТАК! НЕЛЬЗЯ! — закричала я, не выдержав внутреннего напряжения.

Кай в ответ толкнул меня к роялю, я услышала звук клавиш, зазвучавших в некрасивом минорном диссонансе.

— Вырядилась ради тебя, — меня еще больше задело то, что он снова начал пренебрежительно кидать меня, словно вещь. — Дура. Хрен тебе, а не мое тело, Стоунэм. Иди в ванную. По*р*чи на эту курицу Маккартни! Меня только попробуй тронь!

Кай злорадно рассмеялся, и я прекрасно понимала почему. Потому что мы оба знаем, мои слова только раззадорят его. Он поимеет меня куда угодно, только чем больше я буду сопротивляться, тем больнее это будет для меня. Я слишком хорошо помню его удары… в том году. Наручники. И то, как он разодрал мою девственность, упиваясь кровью.

Что у него в голове? ЧТО? Кто мне скажет?

— Ты, сука, хочешь, чтобы мы вернулись к началу, как я понял. Честное слово, я так ждал нашей полноценной встречи, — эту фразу я не совсем поняла, чувствуя в голосе Кая те самые нотки… не его нотки. Будто бы не его, а на деле…? — Знаешь, это даже хорошо, что ты устроила эту милую истерику так вовремя. Я буду наслаждаться этой ночью, а наутро ты проснешься в синяках, — его угрожающий шепот вызвал дрожь в моем слабом теле. — Ссадинах, и поверь, ты месяц не сможешь ходить. Я отымею тебя в задницу так, как и всегда этого хотел. На колени, Лейла.

Я замотала головой, вжимаясь бедрами в холодные клавиши. На Кае были лишь спортивные штаны, низко сидящие на бедрах, но сейчас мне было не до любования его мышцами. Я боялась. По-настоящему боялась, потому что его грудная клетка разрывалась от прерывистого дыхания, говорившего о его неземной ярости. И жажды крови. Моей крови.

— Давай, малышка, на колени! — Кай взял со спинки винтажного кресла ремень, и натянул его в своих ладонях. — БЫСТРО, ШЛЮХА! Подчиняйся.

Я заледенела от ужаса. Демон в его глазах еще никогда не был таким ярким, таким страшным и реальным.

— Я не преклоню перед тобой колени. Я не боюсь, — выдохнула я, понимая, что больше не могу позволить ему обращаться со мной так, как раньше. Не могу, после того, как узнала, каким он может быть. Этому надо положить конец. Пусть изобьет меня. Я придумаю, как сбежать. Придумаю, как заявить в полицию… да, деньги помогут ему избежать наказания, но, возможно, мне удастся добиться судебного запрета на его приближение ко мне. Или отправят в отдаленную точку планеты — подальше от него. Я не знаю.

Кай схватил меня за волосы и грубо прижал лицом к полу так, что я чуть не разбила свой нос.

Мужчина встал, и я постаралась встать вслед за ним, не сдаваясь…

Сильный удар, похожий на удар плетью, разорвал кружево на моей спине. Я зарыдала. Нет…

— Каждый раз, когда ты будешь пытаться встать, я буду делать это, Лейла. Пока ты полностью не покоришься. Не преклонишь колени. Не станешь покладистой и покорной. Мне надоело, что ты берешь над нами власть. НАДОЕЛО, — рявкнул он, еще раз полоснув меня по коже ремнем, когда я вновь постаралась встать. Нет… пожалуйста.

— Ты сама напрашиваешься. Ты же можешь не вставать, быть послушной девочкой. Но ты выбираешь бороться. На хер, спрашивается? Хотя, признаюсь, мне это нравится…

— Я не преклоню колени перед мужчиной, который не отвечает за свои слова и поступки, — шиплю я, снова опираясь на запястья. — НЕТ! — вою от боли, что раздирает кожу на лопатках.

— Думаешь, он хочет, чтобы я делал это с тобой? Бедняга даже не видит этого!

О чем он?! Безумец…

— А я наслаждаюсь твоей болью. Я слишком долго был без этого, таково было наше соглашение. Ты сама выпустила зверя на волю, Лейла. Поэтому не плачь, когда этот ремень сомкнется вокруг твоей нежной шеи… НА КОЛЕНИ!

Я не знаю, сколько еще было ударов. Столько, пока мне не стало слишком больно. Ослабев, я таки сдалась… встала на колени, глядя в глаза человеку, с которым еще час назад в ванной наш мир был полон цветов и романтики. А теперь, блядь? Невыносимо…и дело не в физической боли. Это хрень, по сравнению с тем, что я чувствую, когда он распарывает шрамы, им же поставленные и им же залатанные — там, глубоко в душе.

— Кай, хватит! Все, я не могу… я на коленях… — шепчу я, обессилев. Он все — таки сломал меня. Снова. Разъяренный мужчина захватил мою шею в ремень и резко затянул, но так, чтобы не душить меня, а только напугать.

— Что, сосать будешь, малышка? — выплюнул в мое лицо он, от чего я дернулась, как от увесистой пощечины. — Или как всегда? Облизывать? И как ему это нравится? Шл…

Несколько вещей происходят сразу одновременно. Кай начинает затягивать на мне ремень, я начинаю выть, как не в себе, и пространство делится на двое при помощи тонюсенького детского голоска:

— Кай… что ты делаешь? — мы оба резко поворачиваем голову в сторону. В пяти метрах от нас стоит… Анджелина. Воздух покидает мои легкие, а Кай замирает, впадает в оцепенение.

Не знаю, как много видела девочка. Но представляю, какой для нее это удар. Какая сильная травма это для ребенка. Мои родители как-то ругались в детстве. Сильно. Не трогая друг друга. Я и то тогда спряталась у Мейсона и проплакала в его объятиях всю ночь. Просто папа так кричал… я думала он прибьёт маму.

Никогда. Никогда, ни при каких обстоятельствах ребенок не должен видеть домашнего насилия. Даже малейшего. Это в корне меняет всю его жизнь…

— Кай, что ты делаешь? — ревет девочка, крепче прижимая к себе маленькую игрушку. По пухлым щечкам стекают слезы. Светлые волосы заплетены в косички.

Я ожидаю самого страшного. Ожидаю того, что Кай, в порыве гнева нас сейчас обоих угробит. Кай резко откидывает ремень в сторону, поднимает меня с колен и прижимает к себе. К груди. Я слышу, как оглушительно бьется его сердце.

Кай некоторое время молчит, что совершенно на него не похоже. Теряется. У него проблемы с дыханием, словно его самого душат. Он кашляет.

— Лейла, все хорошо? — спрашивает он. — Прости меня, детка. Мы увлеклись, — я замираю, когда Кай отпускает меня и направляется к ребенку. Берет ее на руки. Однако ладони у него трясутся, зрачки лихорадочно бегают. Не от ярости. От… страха?

Да. От очень сильного страха. Панического, детского. Почти такого же, как в глазах