— Где моя дочь?

— Полагаю, что где-то прячется, — пожала я плечами.

— Но зачем? Что вы сделали с моей Лиззи?! Она жива?

Лорд схватился за сердце и рухнул обратно на диван, правая рука метнулась к шейному платку, ослабляя его.

— Так, немедленно успокойтесь, — взволнованно проговорила я, всерьез испугавшись за его здоровье. — Все в порядке с вашей дочерью, она здорова, и даже более того.

— Более того? — с недоверием переспросил отец Элизабет. — Как это понимать?

— Поздравляю. Очень скоро, лорд Велбер, вы станете дедушкой! — Я старалась говорить как можно мягче. — А я — тетей. Ну разве не замечательно?

Лорд Велбер не оценил. Несчастный стал белее мраморного камина. Пришлось рассказать всю правду. По мере повествования бедняге становилось только хуже.

— Между прочим, то, что я здесь, — всецело ваша вина, лорд Велбер, — заявила я.

— Моя?

— Конечно. Если бы вы не заставляли Элизабет стать женой графа против ее воли, если бы девочка не боялась больше смерти поведать правду родному любящему отцу, меня бы здесь не было!

— Я желал Лиззи только добра! Граф де Отерон — отличная партия. Я действительно торопился с договором, но только потому, что был уверен — ее это обрадует.

— А когда поняли, что это не так, почему не расторгли помолвку? Она же умоляла вас, просила. Да, я знаю про пункт, где указана большая штрафная выплата в случае разрыва помолвки со стороны невесты, но вы же обеспеченный человек, неужели деньги важнее счастья любимой дочери?

— Много вы понимаете, — тихо отозвался мужчина. — Я проиграл в карты, пришлось заложить поместье, чтобы рассчитаться с долгами. Если бы я еще стал выплачивать штраф, Лиззи осталась бы на улице без гроша в кармане!

Ладно, что сделано, то сделано, взаимными упреками мы ничего не исправим.

— Позвольте мне довести дело до конца, — попросила я. — Де Отерон дойдет до нужной кондиции и сам разорвет помолвку. Правда, для этого понадобится чуть больше времени, чем я рассчитывала…

— Ничего не выйдет, — перебил меня Велбер.

— Ох, не будьте таким пессимистом, вот сейчас найдем Перчика и…

— Не в этом дело, — отмахнулся он и вытер платком мокрый от пота лоб. — В прошлый свой приезд… В общем, его сиятельство попросил привезти… Я… В общем…

— Что он попросил вас привезти? — вкрадчиво спросила я, ощущая, как паркет под ногами качнулся и поплыл.

Только не обморок! Я же не кисейная барышня. Я ведьма в третьем поколении, между прочим.

— В прошлый приезд я лично отдал графу небольшую миниатюру на эмали, портрет Элизабет!

О нет! Нет! Нет!

— Скажите, что вы пошутили, ну пожалуйста. — Я закрыла глаза, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями.

Значит, он все время знал! Знал, кто я такая, и молчал. Интересно, как быстро дракон догадался? Судя по всему, почти сразу. Значит, или я такая плохая актриса, или у него поистине звериное чутье.

— Мисс, как вы себя чувствуете? — Мы с лордом Велбером поменялись ролями, и теперь он кудахтал возле меня.

— Все хорошо, — пробормотала я и махнула рукой в сторону столика, стоявшего у камина. — Графин!

— Что с ним? — не понял мужчина.

— Несите графин, — хрипло попросила я.

— Водички глотнуть надобно? — понимающе сказал отец Лиззи. — Сейчас, одну минуту.

— Коньяк там есть? — Я приоткрыла веки.

— Тут только легкие вина, — отозвался Велбер. — А нет, есть еще виски, годится?

— Сойдет.

Достопочтенный лорд налил два бокала, один принес мне, а другой опустошил сам.

— Что будем делать? — поинтересовался он.

— Всю вину я возьму на себя, — выдохнула я, собираясь с духом. Терпкая жидкость обожгла горло, и я закашлялась, возвращая стакан. — Главное — позаботьтесь об Элизабет и Рудольфе, а если его сиятельство сдаст меня властям, то…

— Если бы граф хотел, он бы давно это сделал, вам так не кажется?

— Не знаю, — тихо сказала я. — Не уверена.

Я расправила плечи и гордо задрала подбородок, готовясь к самому сложному разговору в своей жизни. Эх, надо бы, наверное, мятную конфетку взять. А-а-а, да ладно.

— Мисс, вы куда? — донесся мне в спину встревоженный окрик.

— Сдаваться, — пожала я плечами и вышла из гостиной.

В холле встретила Аластара, который отчитывал новенького лакея. Любопытно, он тоже в курсе, что я самозванка?

— Его сиятельство дома? — спросила я.

— В кабинете, — тут же доложил мажордом.

— Спасибо, — коротко поблагодарила я.

— Только глупостей не наделайте, — проговорил он.

— Постараюсь… Вы о чем?

Но пожилой мужчина уже отвлекся на слугу, вновь вернувшись к прерванному разговору. Мне ничего не оставалось делать, как развернуться и отправиться на второй этаж, чтобы наконец встретиться с хозяином дома.

Я поднималась по лестнице с обреченностью смертника, шествующего на эшафот. Дойдя до дверей кабинета, робко постучала и, услышав приглашение, вошла в комнату.

Брайан сидел за письменным столом. В его темных волосах искрилось рыжее солнце, заглядывавшее через оконное стекло. В воспоминаниях расцветали образы, как совсем недавно я зарывалась пальцами в его густую шевелюру. Как его теплые губы касались моих, как открывалась ему навстречу, даря ответный поцелуй. Неужели все это было игрой? Паук решил позабавиться с мухой, которая возомнила себя птичкой. Я врала ему, а он позволял это делать. Какая же я дура! Влюбилась. А он… Дракон просто смеялся надо мной все это время.

— Румильда, — коротко сообщила я, подходя ближе.

— Что? — Граф отвлекся от бумаг и поднял на меня взгляд.

— Мое имя, — я сглотнула холодный ком, сковавший горло, — Румильда Купер.

Де Отерон молча смотрел на меня, я — на него. Каждый испытывал другого на прочность. Я сдалась первой и, облизнув пересохшие губы, заговорила.

— Ты все знал! — обвиняюще заявила я. — Знал и молчал, чтобы поиздеваться, да?

— Кажется, из нас двоих именно ты активно стремилась превратить мою жизнь в сумасшедший дом, так что твои претензии просто смешны.

Брайан злился. Я видела, как наливаются непроглядной чернотой его глаза, а бьющаяся голубая жилка на шее становится алой. Один резкий жест — и стопка писем, лежавших на краю полированной столешницы, веером летит на мягкий ковер.

— Прости, я не хотела, — пролепетала я, понимая, что любые извинения выглядят крайне нелепо в этой ситуации.

— Тебя заставили? — Он знал, что нет.