При виде лица Нади улыбка слетела с ее губ. Когда та заговорила, голос звучал так, словно кто-то незнакомый застал ее ночью врасплох и заставил произнести эти слова:

— Элиса, та… женщина… нас видела.

— Нет, солнышко, конечно, нет.

— И ее лицо… Как будто его скребли лезвием, пока не содрали все на свете…

— Надя, не надо… — Почувствовав прилив искреннего сочувствия, Элиса обняла ее. Они застыли в таком положении, защищая друг друга от чего-то непонятного в этой полутемной комнате.

Потом Надя отстранилась. Краснота ее глаз была еще более заметна из-за контраста с белой кожей.

— Я христианка, Элиса, и когда я отвечала на анкету для этого проекта, я сказала, что все что угодно отдам за возможность… за возможность Его когда-нибудь увидеть… Но теперь я уже в этом не уверена… Теперь я не знаю, хочу ли я видеть Его!

— Надя, — Элиса взяла ее за плечи и отвела волосы с лица, — во многом то, что ты чувствуешь, является последствием Воздействия. То, что у тебя перехватило дыхание, и ты не могла вздохнуть, паника, мысль о том, что все происходящее как-то связано с тобой… После просмотра динозавров я чувствовала то же самое. Мне пришлось сделать над собой огромное усилие, чтобы преодолеть эти ощущения. Зильберг говорит, что нужно лучше изучить Воздействие, понять, почему одни изображения затрагивают одних, а другие — других… Но, как бы там ни было, это последствия на психологическом уровне. Не думай, что…

Надя рыдала у нее на плече, но постепенно ее всхлипывания утихли. Теперь слышалось только гудение кондиционеров и шум дождя.

Какая-то часть Элисы не могла не разделять ужас Нади: с Воздействием или нет, вид женщины без лица был жутким. От одного воспоминания о нем казалось, что в комнате становится холоднее и тьма сгущается.

— Тебе что, не понравились динозавры? — попробовала пошутить она.

— Да… То есть не совсем. Этот блеск кожи… Почему он показался вам красивым? Он отвратительный…

— М-да. Тебе больше нравятся кости, а не оболочка.

— Да, я палеон… — Надя запнулась, пытаясь выговорить испанское слово.

— Палеонтолог.

Они улыбнулись. Элиса погладила белые волосы и поцеловала ее в лоб. Мягкость и кукольный цвет Надиных волос казались ей удивительными.

— Теперь постарайся отдохнуть, — сказала она.

— Не думаю, что у меня получится. — Лицо Нади исказил страх. Она была не слишком красива, но когда смотрела так, как сейчас, то походила на сошедшую со старинной картины деву, молящую рыцаря о помощи. — Я снова буду слышать звуки… Ты их уже не слышишь? Шаги…

— Я же тебе говорила, это миссис Росс…

— Нет, не всегда.

— Что?

Надя не ответила. Она словно думала о чем-то другом.

— Этой ночью я снова их слышала, — сказала она. — Я вышла из комнаты и заглянула в двери Рика и Розалин, но они были в постелях. А ты ничего не слышала?

— Спала как убитая. Но это, наверное, были люди Картера. Или миссис Росс в кладовой. Она раз в неделю проводит ревизию. Я спрашивала, и она мне подтвердила…

Но Надя качала головой:

— Это была не она… и не солдаты.

— Почему ты так уверена?

— Потому что я его видела.

— Кого?

Лицо Нади застыло, превратившись в жемчужную маску.

— Я же сказала, что, когда услышала шаги, встала и вышла из комнаты. Я заглянула к Рику и к Розалин, но не увидела ничего необычного. Тогда я повернулась, чтобы заглянуть к тебе… и увидела мужчину. — Она стиснула руку Элисы. — Он стоял у твоей двери, спиной ко мне, лицо я разглядеть не могла… Сначала я подумала, что это Рик, и окликнула его, но вдруг поняла, что это не он… Это был кто-то незнакомый.

— Откуда ты знаешь? — в ужасе прошептала Элиса. — В коридоре света мало… а ты говоришь, что он стоял спиной…

— Просто… — Надины губы дрожали, ее голос превратился в полный ужаса стон. — …Я подошла и поняла, что на самом деле он стоял не спиной ко мне…

— Что?

— Я видела его глаза: они белые… Но лицо было пустым. У него не было лица, Элиса. Клянусь тебе! Поверь мне!

— Надя, на тебя подействовал вид этой женщины в Иерусалиме…

— Нет, я ее видела сегодня, а это случилось накануне ночью.

— Ты об этом кому-нибудь рассказала? — Надя отрицательно покачала головой. — Почему? — Убедившись, что подруга не может ответить, Элиса добавила: — Я скажу тебе почему. Потому что в глубине души ты знаешь, что это был сон. Теперь, из-за Воздействия, он представляется тебе другим…

Похоже, это объяснение на Надю подействовало. Какой-то миг они смотрели друг на друга.

— Может, ты и права… Но это был кошмарный сон.

— Ты что-нибудь еще помнишь?

— Нет… Он приблизился ко мне и… По-моему, при виде его я потеряла сознание… А потом очнулась в постели…

— Вот видишь? — говорила Элиса.

Надя снова сжала ее руку.

— Ты правда не думаешь, что тут может быть кто-то еще, кроме солдат, Картера и нас?

— Ты о чем?

— Кто-то еще… на острове.

— Это невозможно, — содрогнувшись, ответила Элиса.

— А если тут есть кто-то еще, Элиса? — настаивала Надя. Она до боли стискивала руку подруги. — Если на острове есть кто-то еще, и мы об этом не знаем?

Серджио Марини показывал фокусы: он мог вытащить у тебя из уха бумажную банкноту, разорвать ее на две части и снова соединить в одно целое, орудуя одной правой рукой, словно левую берег для более серьезных вещей. У Колина Крейга на ноутбуке были записаны все последние важные матчи «Манчестера», и он часто смотрел с Марини трансляцию международных матчей. Жаклин Клиссо всем показывала фотографии своего пятилетнего сына Мишеля, которому она писала смешные письма, а потом начинала давать мудрые советы Крейгу, который собирался в следующем году впервые стать отцом. Черил Росс уже два года как была бабушкой, но не вязала чулки и не месила тесто для булочек, а говорила о политике и с удовольствием критиковала «этого жуткого придурка», Тони Блэра. Райнхард Зильберг недавно потерял брата, умершего от рака, и коллекционировал трубки, хотя курил редко. Розалин Райтер читала романы Ле Карре и Лудлума, хотя в августе ее любимым хобби был Рик Валенте. Рик Валенте постоянно работал, повсюду, всегда: он уже не проводил время с Розалин, не совершал прогулки с Марини и Крейгом, а посвящал все часы работе. Надя Петрова болтала и улыбалась: ее самым главным хобби было не сидеть в одиночестве. Давид Бланес хотел быть один, чтобы строить лабиринты музыки Баха на клавишах синтезатора. Пол Картер занимался спортом: отжимался и подтягивался около барака. В этом он был похож на нее, хотя она бегала по пляжу и плавала, когда не было дождя и сильного ветра. Берджетти играл в карты с Марини. Стивенсон и его напарник, тоже из Англии, Йорк, вместе с Крейгом смотрели трансляции матчей. Мендес любил шутить и смешил Элису историями, которые казались бы глупыми, расскажи их кто-нибудь другой. Таиландец Ли любил музыку нью-эйдж и электронные устройства.