что я не могу сделать то, что он от меня ждет.

В идеале стоило бы четко сказать, что именно я не могу сделать. И было бы неплохо, если бы союзники Кезефа узнали о его стремлении попасть в Крахатдум. Личные стремления — слабое место. Знание о слабом месте — это мысли о том, как бы этим знанием воспользоваться. Намек на крохотную трещинку в отношениях врага — уже польза. И плевать, что условные Сеты-Венеры тоже могли бы захотеть попасть в Крахатдум и стали бы со мной воевать из-за этого. Ведь они в любом случае будут воевать со мной…

Однако проблема в том, что ключ к Крахатдуму не я, а мама. И вот ее подвергать еще большей опасности я не стану.

Эти мысли пронеслись в моей голове в мгновенье ока. Отогнав их, я сосредоточил все внимание на Дите. Девушка еще сильнее, почти добела сжала кулаки. Мне кажется, ее глаза стали чуть влажнее, чем обычно.

— Понятно… — выдавила она. — Все было лишь ради того, чтобы спасти двух пленников… Так я и думала!

— Прости, — твердо сказал я, — но я действительно не могу сделать то, что хочет от меня Король. Кроме того, я не могу бросить своих союзников. Если бы все продолжалось как войны кланов, и наши союзы вместе сели бы за стол переговоров — это одно. Сейчас же происходит совсем другое.

— Я понимаю, — пробурчала она. — Но… я думала… ах, — махнула она рукой. — Неважно, что я думала.

— Дита, — вкрадчиво начал я, — возможно, мои слова будут для тебя пусты. А может быть, будут хоть что-то значить. Я хочу, чтобы ты знала. Ты мне приятна как личность. Очень приятна. Ты обворожительная женщина, но это ты сама знаешь. Мне очень жаль, что приходится так поступать с тобой.

— Тогда зачем поступаешь?! — вспылила она.

— Я не могу иначе. Я же сказал…

— Ты мог бы оставить меня здесь! Даже если бы тебе пришлось воевать против моего клана!

— Тише, — прошептал я, — сейчас в тебя говорят эмоции… Я не хочу использовать тебя в качестве заложника.

— Конечно, не хочешь, это еще сильнее втопчет в грязь твое имя… — сбавив тон, пробормотала она.

— А предлагать тебе остаться в другом статусе я не буду, — продолжил я. — Я не стану оскорблять тебя и просить публично отказаться от рода и клана. Потому что ты не откажешься.

— Не откажусь, — уверенно произнесла она. — Даже ради тебя. Раз уж мне не быть заложницей, то действительно мне никак не остаться здесь, в твоем доме. Жаль… А ведь вы могли бы попытаться договориться с мамой.

— Прости за эти слова, но ты слишком хорошего о ней мнения. Отпустить тебя сейчас — единственный правильный путь.

— Ясно, — поднялась она из-за стола и с горестью уставилась на обручальное кольцо. Потянулась к нему рукой…

— Оставь себе, — велел я, — я не разрываю помолвку.

— Продолжаешь вовсю использовать меня, — поморщилась девушка. — Проклятый демон, — мотнув головой, она зашагала в свою комнату, — подготовь мне машину!

— Я сам открою тебе портал.

Она не сдержалась и хлопнула дверью. Проклятье… мне действительно жаль, что мы с ней вновь окажемся по разные стороны баррикад.

Но война есть война. И я действительно «проклятый демон», так что кое-где могу позволить себе поступить некрасиво. Как, например, с помолвкой — сама Дита разорвать ее не может. Лишь главы, то есть либо я, либо Тюран. Для общественности конкретно сейчас я ничего плохого по отношению к Венерам не делаю. Отправил невесту домой? Так вообще странно, что она у меня так долго гостила. Ну а войну повторно роду и клану своей невесты я не объявлял.

Что же до кольца… Кто-то может сказать, глупо оставлять врагу артефакт, способный помочь открыть портал к твоему текущему местоположению. Согласен — глупо. Вот только я все же не считаю себя глупым, и меры предосторожности принял — попросил лучшего Артефактора Оси Миров немного пошаманить над колечком.

Диту я дожидался во дворе. Гордая и недовольная она появилась в сопровождении своих Стражей-близняшек, тащивших чемоданы — хоть наследница клана Венер переехала к нам прямо с Ареопага, не было ничего удивительного в том, что она после попросила кого-то из своих Стражей, оставшихся дома, собрать вещи Госпожи. Ну а затем Дита открыла портал за границей моих земель и получила посылку. Девушка надеялась, что переезжает навсегда, отчего могла позволить себе понемногу перевозить вещички. А вон оно как получилось…

«Мне очень жаль, что так вышло» — хотел я произнести подобную банальщину (между прочим, искреннюю), но не стал. Эх, а ведь и что-нибудь вроде «Спасибо за компанию, рад был тебя видеть» не скажешь — Дита большую часть времени провела одна (ну или со своими Стражами) в гостевой комнате. Подобное высказывание может быть расценено как насмешка. Обижать девушку еще сильнее я уж точно не хотел.

Извиняться я тоже перед ней не собирался. Вот и оставалось сказать лишь:

— До встречи, Дита. Уверен, мы еще увидимся.

Она обожгла меня разъяренным взглядом, но ничего не сказала. Лишь еще выше вскинула голову и вперед своих Стражей шагнула в открытый Юрой портал.

Мне показалось или она действительно с трудом сдерживала слезы? Проклятье…

* * *

Ответная реакция не заставила себя долго ждать. Уже в полуденных новостях Руарк-Порка показали выступление Правого Министра:

— Жители Руарк-Поркской Оси Миров, — печальным голосом проговорила она, — сегодня в моей семье случилось большое горе. Сердце моей дочери было вероломно разбито.

— Отличное начало, — усмехнулась Рита. — Самое то для новостей, которые транслируют по всем мирам.

Мы предполагали, что в новостях будет что-то, касающееся наших дел, оттого и смотрели их вместе с дядей Геной. Однако мы оба с ним не воспитывались в Аристократской среде и порой можем позволить себе некую простоту в поведении. Раз уж, кроме нас двоих, других Аристократов во дворце не было, то смотреть новости на огромной плазме в гостиной мы решили в компании некоторых Стражей и наиболее приближенных Дружинников. Почему не всех Стражей? Тут все просто — кто-то же должен заниматься делами. Пусть приготовления были завершены, пускать ситуацию на самотек недопустимо. Как минимум нужно координировать действия усиленных патрулей.

— В этом вся Тюран, — отозвался я.

Между тем облаченная в оранжевую сетку, именуемую «голым» платьем, Венера продолжала страдать на камеру. Чуть ли слезы не лила.

— Моя дочь в депрессии, не ест, не пьет…

— Ага, она ж только что вернулась, не успела еще проголодаться, — не унималась наша полугоблинша.

— Цыц! — цыкнул на дочь Оглоблин.

— … заперлась в своей комнате