Я хмыкнул.

— Ну я тоже навещал его намедни. И также не сообщил ему.

Мама закатила глаза.

— Никита, ну-ка говори, что ты затеял! Отец твой злой как черт. На нем лица нет.

Довольно хохотнув, я прошел в кухню.

— Ты кофе ещё не варила?

— Подожди минуту, сейчас сделаю. А ты рассказывай пока, рассказывай...

Усевшись на стул, я откинулся на спинку.

— Это старое дело, которое надо было закончить, — я развёл руками.

— Это как-то связано с Журавлевыми?

Я кивнул.

— Зачем тебе разгребать это гнильё?

Мама поставила передо мной чашку с дымящимся напитком.

— Так получилось, —  отхлебнул кофе. — Да я и сам не ожидал. А потом уже затянуло... Всё, что касается Эвелины, касается и меня.

Мама подняла брови.

— Да ну? Только не говори, что у тебя что-то серьёзное с этой девочкой.

Отставив чашку, я внимательно посмотрел на маму.

— Тебе она не нравится?

— Какое тебе дело до моего мнения? У тебя своя жизнь, хотя, конечно, сыночка, мне хочется, чтобы ты был счастлив с подходящей девушкой.

— Подходящая — это какая? Чтобы готовила, стирала, убирала?

— Нет, Никита. Это которая бы тебя любила, и которую любил ты.

Я улыбнулся.

— Ну вот, мам. Значит, Эвелина мне подходит.

Маман всплеснула руками.

— Чего, правда, что ли? Влюбился наконец-то?

— Угу. Поможешь мне кольцо выбрать?

Мама радостно рассмеялась.

* * *

Мне все-таки пришлось рассказать ей всю историю про Галину, Лидию и, конечно, про своего отца.

Мама как всегда вздыхала и охала. Под конец она, погладив меня по голове как маленького мальчика, сказала.

— Никит, поступай как знаешь. Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь — все-таки это твой отец. Главное, не перегни палку.

* * *

Доехав до Большой Якиманки, припарковался у отеля, в котором остановился отец. Было десять утра, и я надеялся, что он уже проснулся. Подойдя к стойке, узнал, в каком номере остановился господин Светлов. Я бы соврал, сказав, что не нервничал. Старался казаться внешне спокойным, но ладони все-таки вспотели.

Отец распахнул дверь на стук и, увидев меня, нахмурился. Рукой потянулся к горлу. По привычке пытался поправить галстук, которого на нем сейчас не было.

— Заходи, — сухой отрывистый тон.

Отец проследовал внутрь комнаты, я шёл чуть сзади. По дороге он схватил гостиничный белый халатик, набросил на плечи. Внезапно резко развернулся. Я даже не успел среагировать — его кулак врезался мне в скулу. Так захотелось взвыть от боли, но я сдержался. Ещё не успел оправиться от прежних побоев.

— Все? — спросил я отца, потирая лицо ладонью.

— Какого хрена ты меня подставляешь?

— Все равно рано или поздно это должно было вскрыться. Лучше раньше, — я пожал плечами.

Отец хмыкнул.

— Ага, раньше сяду, раньше выйду, так, что ли?

— В конце концов, пап, тебя никто не заставлял заниматься такими грязными делами. Фемида всегда настигает, и ты должен об этом знать.

— Тебе предлагали деньги. Лидия давала тебе достаточно. Я мог жить в роскоши всю оставшуюся жизнь.

Мне стало смешно. Взрослый мужик, мой отец, вместо того чтобы воспитывать в своём сыне честность и добропорядочность, пытается склонить его на кривую дорожку.

— Знаешь, — вздохнул. — Не все измеряется в денежном эквиваленте. Для меня честь и совесть гораздо важнее. Только не надо мне сейчас говорить, что я, де, плохой сын, поступаю как Павлик Морозов и так далее. Ты сам как поступал с людьми, с мамой, с той же Галиной Журавлевой, да и с ним самим?

Отец молчал. Да и что тут можно было сказать?

Я подошёл к зеркалу, поглядел на своё отражение. На скуле красовалось красное пятно, грозящее перерасти в синяк. Что, ещё неделя отпуска?

Напоследок повернулся к своему родителю.

— Единственное, что я могу тебе посоветовать, пап, это, чтобы ты, не мешкая, улетал обратно в Канаду. Кто знает, какая каша заварится.

Он кивнул, глядя себе под ноги.

Я вышел из номера, тихонько закрыв за собой дверь.

* * *

Пока я ехал к отцу Эвелины, пытался дозвониться ей самой. На настойчивые сигналы девушка не отвечала. Может быть, принимает душ? Время сегодня бежало необычайно быстро. Вот почти и полдень.

Михаил Журавлев уже ждал меня в своём кабинете. Сегодня он выглядел уставшим и осунувшимся. Он протянул мне какие-то бумаги.

— Вот, держите. Вы знаете, что с ними делать.

Ого, интересно. Доверенность на ведение бизнеса на имя Лидии, брачный контракт, ещё всякие ценные бумаги. Пожилой мужчина сел, оперся локтями о стол и обхватил голову руками.

— Простите, всю ночь не спал. Плохо мне. Очень плохо...

— Понимаю.

— Сегодня у меня назначено свидание с Лидой. В кутузке, — он всхлипнул. — Хочу, чтобы вы поехали со мной.

Я кивнул, соглашаясь.

Интересно, ему уже можно коньяк? Я бы тоже не отказался сейчас от рюмочки.

Мне снилось, или Никита пришёл ночью? Но тогда где он? Почему ничего не сказал? 

Хоть бы записку оставил.

На меня неожиданной волной накатило раздражение. Я тут, видите ли, сижу у него дома как птичка в клетке, жду его, а он является, когда захочет, и уходит, когда ему надо. В конце концов, я могу находиться у себя дома. Папочка наверняка уехал в свадебное путешествие. От мысли, что у меня теперь есть мачеха, бросило в жар. Ну, теперь я точно никому не нужна.

Я всегда трезво смотрела на вещи. Никите, похоже, я уже начинаю надоедать, и пора отчаливать, пока он сам меня не выбросил. А отец? Его сейчас волнует только его новая жена. Про мать и говорить нечего — лживая кукушка.

* * *

Никита пришёл поздно. Вид у него был усталый. Первым делом он прошёл на кухню, открыл холодильник в поисках чего-нибудь съестного. Я почувствовала, как мне стало стыдно — мужчина пришёл домой, а там хоть шаром покати. Все-таки я никчемная. Наверное, поэтому он даже не поцеловал меня, когда вошёл в дверь. Начал понимать, что я не та, которая ему нужна.

Пока он стоял на кухне и жевал кусок хлеба с маслом, я потихоньку вышла. Пошла в спальню. Сколько ещё осталось нам быть вместе? Прилегла, свернувшись калачиком. Слезы, одна за другой, капали из глаз.