«Что это?» – гнев слышался в голосе Тувияу.

«Здесь нет тумана», – отметил Ханан, как простак, подтверждающий то, что само собой ясно.

«Бери-ка свою сумку, пока туман не вернулся», – сказал Тувияу, и они быстро дошли до горки. Ханан поднял сумку, и они двинулись к ожидающим их ребятам. Сделал один шаг вперед, в сторону остальных, как туман тут же их окутал.

«Ну, что это? – крикнул Тувияу. – Что здесь происходит?»

Кого ты спрашиваешь, Тувияу? Ханана? Ханан пытался объяснить. Всегда у человека есть склонность разъяснять вещи, которые необъяснимы.

«Туман сдвинулся на восток, и мы стоим на границе облака».

«А?» – Тувияу попытался понять, и они сделали еще десять-двад-цать шагов, и тут Тувияу снова остановился, весь в беспокойстве. Он был человек действия и любил простоту.

«Я пытаюсь снова вернуться назад», – сказал Тувияу, – а ты стой здесь»

Прошел обратно пять шагов и закричал: «Здесь нет тумана. Стой, жди и не двигайся».

«Я не двигаюсь», – сказал Ханан, не понимая, почему нельзя двигаться. Тувияу же хотел застолбить на миг мгновение, неустойчивое, как шарик летящего мыла. Он должен был остановиться и подумать.

«Ну, что происходит?» – закричал Ханан после пяти минут ожидания.

«Не знаю, – медленно произнес Тувияу, – кажется мне, что это так – когда идем вперед по нашему пути, туман застит нам дорогу. Когда мы движемся назад – все вокруг ясно и светло».

Это была слишком неправдоподобная теория без достаточных доказательств. Похоже, именно это имел в виду Ханан, говоря, что туман движется вместе с ними на восток. Так-то, да не все так. Ведь все время, пока Тувияу стоял в десяти шагах от Ханана, туман от последнего не сдвигался.

«Давай, вернемся к ребятам побыстрее, и расскажем обо всем этом, – сказал Тувияу после нескольких минут размышления, – надо проделать несколько опытов – шагать немного вперед, затем назад, и посмотрим – прав ли я».

Но Ханан понял, что нет нужды ни в каких опытах, и Тувияу действительно понял, что происходит. Туман сдерживает их от движения вперед. Ханану стало не по себе. «Нет смысла продвигаться дальше», – прошептал он. Тувияу услышал это.

Они быстро двигались, насвистывая в тумане, который объял их обоих.

Наконец добрались до остальных всадников, и Тувияу объяснил свое естественное исследование о неестественном явлении.

Они пытались снова все это проверить, ходили вперед и назад, разбились на цепочку, отметили на веревке место, где заканчивался туман. Все подтверждало то, что туман двигался с ними вперед, а путь назад был ясен и светел, легок в преодолении и дружествен к путнику.

«Что делать?» – спрашивали они друг друга.

«Если уже мы остановились, – сказала Тита, – давайте сделаем несколько шагов назад, чтобы обдумать положение на свету».

Песах был очень оскорблен этим предложением Титы, ибо в тумане, скрыто от взглядов других он мог прижать ее к себе, ощутить мягкость голубой ее рубахи да и всю ее. Но ведь она вовсе не сделала это, чтобы избавиться от его объятий, она почти не ощущала их, и они были подобны прикосновению ветра. Что-то начало ее беспокоить. Парни эти не знают, что делать. Это казалось ей странным. Впервые она почувствовала, что, быть может, именно она скажет, что делать. И они сделают то, что она скажет. Неожиданно испытала тоску по своей служанке с лицом мыши, которая говорила ей, что делать.

И они вправду сделали то, что она предложила, несколько шагов назад.

Свет ударил им в лица, и зеленое пространство распростерлось, насколько хватает взгляд. Только на востоке высилась стена тумана, плотная и неодолимая, как бы говорящая: зачем вам идти вперед. Нужны вам беды? Зачем?

Да. Вот он, туман. Стоит. Даже не скрывает наглого своего поведения. Есть ли у кого-либо сила бороться с хитроумными туманами.

«Слушайте, это невыносимо для меня, – негромко ныл Ханан. – Я просто не могу больше, Что это? И воевать с бесами, и сам поход ужасно тяжел, убийство, кровь. Элени. Внезапная болезнь коней. Эти шведы на пути. А теперь еще этот туман. Слишком большие силы действуют против нас. Пытался, насколько возможно, все это преодолевать. Хватит. Достаточно».

«Что достаточно?» – рассердился Гедалияу Каплан. – Да если мы не будем выполнять наш долг, все законы и условия, которые были на нас возложены, то на нас падут все проклятия».

«Это меня больше не интересует», – сказал Ханан.

«И что ты можешь сделать?» – спросил Гедалияу.

«Вернуться в ешиву и там остаться».

Тита навострила уши. Ага, ешива для него важнее, чем я. Поглядывает на нее, поглядывает, и ничего не сделает.

«Ты никуда не пойдешь, пока не объяснишь мне, кто такие – иудеи», – сказала она, растопив камень на его сердце, как уксус растворяет камни, образовавшиеся в чайнике.

«Не сейчас, – сказал Песах, – не сейчас, Тита. Мы должны двигаться. Ну, туман. Ну, и что? Это нас остановит? Продолжим путь до ручья и найдем тот путь, который нам указал пастух. Кстати, как это мы не спросили, как его зовут?»

«Я спросил, – сказал Тувияу Каплан, удивляясь самому себе, ибо что-то стало смутным в его памяти.

«Спросил? Не слышал я от тебя никакого вопроса», – сказал двоюродный его брат Гедалияу. И другие сказали, что не слышали этого. И сам Тувияу, став неожиданно косноязычным, согласился, к собственному удивлению, что не слышал произносимый им же вопрос, и, вероятно, поэтому и пастух не слышал, и, естественно, не ответил:

«Мы прокляты, и еще придет на нас более страшное проклятье, если мы будем продолжать наш путь-лихорадка, воспаление, гангрена, разруха, сумасшествие, слепота и обалдение, от которого нет никакого лечения».

«Плохой знак», – промямлил Ханан. Он чувствовал, что теряет Титу, и чувство этой потери вызывала неприятное чувство пустоты в животе. Но он сказал себе, что все, больше не может. Никаких соблазнов, никаких угроз и бедствий. Все правы. Ну и пусть будут правы, а он возвращается в ешиву. Может только проводит их до ручья и убедится, что они на правильном пути, и затем вернется по собственным следам в школу и предастся сладости обсуждений, дискуссий, исследований, раскрытию тайн.

Вот, и красавчик Ханан удаляется из нашего повествования, и больше мы о нем ничего не услышим. Так он решил, и нет у нас возможности это решение изменить. И может быть, это его решение – правильное.

Ведь те, кто выполнил все заповеди и свой долг, кто отдал жизнь всем событиям в Хазарии, те, кто победил все огромные нападавшие на них армии, уничтожили целые нации, пронесли еврейские имена, имена иудейских царей по всему миру людей, исчезли начисто, и памяти о них не осталось. И знаем ли мы о них нечто большее, чем знаем о Ханане?

Если посмотрим в список десяти хазар, найдем там имена, как Шломо Авлули, министр финансов, что совершил чудеса с экономикой Хазарии, он привел к тому, что природные богатства вокруг Хазарии, по всему Востоку, были использованы до предела.