Втроем они вышли через Темпл-Бар на Флит-стрит. Перед ними раскинулся разоренный Пожаром Сити, на фоне неба едва виднелась огромная тень собора Святого Павла. Руины были почти полностью погружены во тьму. Редкий прохожий решался забрести в ту часть города в ночное время.

— А где костер? — спросила разочарованная Марджери.

— Я же сказал — на Харп-лейн, — ответил Джон с легкой тревогой в голосе. Прогулка была его идеей, и ее успех зависел от него. — Сейчас увидите.

Но они ничего не увидели. От Феттер-лейн развалины сначала спускались к Флит-Дич, а потом поднимались по склону до стены Сити. Ни факелов, ни оживленного гомона, а главное — никакого костра, на котором римский Антихрист с тройной короной обратится в кучку пепла.

Кэт не хотела идти на праздник, но теперь, когда их прогулка оказалась бесцельной, ощутила разочарование.

— Сказали, что костер будет здесь, — проворчал Джон: он был похож на ребенка, которого не только лишили удовольствия, но и в придачу выставили доверчивым дурачком. — Наверное, перенесли.

Марджери обратилась к служанке, выходившей из пекарни с накрытой корзиной в руке:

— Где будет костер?

Девушка пожала плечами:

— Никто не пришел. — Свободной рукой она широким жестом обвела и Сити, и окрестности. — В нынешнем году костров не будет. Кому сейчас охота глядеть на огонь? Пожарами мы сыты по горло.

Джон наклонился к Кэт:

— Куда ты хочешь пойти?

— Домой, — ответила девушка. — У меня голова разболелась.

Марджери тут же выпалила:

— Давайте сначала устриц поедим. До моста Флит всего пара шагов.

— Времени у нас мало, — засомневался Джон. — Джейн, как ты ду…

— Ну не упрямься, пойдем! Хоть одно удовольствие мы заслужили. Я знаю короткий путь. — Марджери забрала у Джона фонарь. — Сейчас покажу. За мной.

— Мы не успеем, — возразил Джон. — Госпожа Ноксон…

— Для устриц время всегда найдется, — сказала Марджери и решительно свернула в переулок, шедший параллельно Флит-стрит, унося с собой источник света. Обернувшись, она громко прибавила: — Или вы больше имбирных пряников хотите?

Оба волей-неволей последовали за ней. После Пожара переулок успели расчистить. Кэт споткнулась на неровной мостовой, но Джон взял ее за локоть. Девушка не стала отдергивать руку и слишком поздно сообразила, что этим придала Джону смелости. Внезапно парень остановился и развернул ее так, что Кэт оказалась прижата к стене.

— Джейн, мне надо сказать, — прошептал он. — Сил больше нет молчать. Еще немного — и лопну, честное слово.

Фонарь скрылся за углом. Переулок окутала тьма.

Руки Джона крепко сжимали ее плечи. Кэт сунула руку в карман.

— Дай я тебя поцелую. Очень тебя прошу, будь моей милой.

Лицо Джона придвинулось вплотную к ее лицу. От его пота исходил едкий, чисто мужской запах. Кэт замутило. Джон сильнее вжал ее в стену. Его щека коснулась ее губ. В ушах зазвучал хриплый голос кузена Эдварда: «Кричи сколько хочешь, милая. Никто не услышит».

Кэт вытащила из ножен маленький нож.

— Любимая моя Джейн, прости меня. Один поцелуй. Пожалуйста. Всего один.

В какой-то степени Кэт отдавала себе отчет, что Джон не такой, как кузен Эдвард: он всего лишь добродушный простофиля, непонятно с чего положивший на нее глаз, а Эдвард — чудовище, и, хотя манеры у него светские, ему самое место на виселице.

Но разница между двумя мужчинами не имела значения. Джон всколыхнул в ней память о насилии, и управлять собой она могла не больше, чем пуля, выпущенная из ствола пистолета.

Влажные губы Джона коснулись лица девушки. Его рот был приоткрыт, и зубы задели ее подбородок. Вот он отыскал в темноте ее губы.

В переулке опять стало светло.

— Эй, вы! — прокричала Марджери. — Что вы там…

Но служанка осеклась. Кэт вытащила нож и вонзила его Джону в бедро. Наконечник на секунду зацепился за домотканое сукно штанов парня. А потом клинок прорезал кожу и вонзился в плоть и мышцы.

Джон закричал, схватился за ногу и отпрянул.

Кэт кинулась прочь. Она бежала через темноту к Феттер-лейн.

Улицы были полны опасностей.

Кэт укрылась рядом с Харп-лейн, неподалеку от того места, где должны были развести костер. Забившись в угол, она надеялась, что здесь ее никто не потревожит, однако вскоре девушка поняла свою ошибку. Развалины кишели невидимками: некоторые люди здесь жили — возможно, они поселились в руинах своих домов, — другие рыскали среди обломков. На секунду Кэт осознала, что такое истинная нищета: даже бедная прислуга во дворе «Трех петухов» в большей степени наделена благами, не говоря уж о богатой наследнице в Барнабас-плейс.

Отчаянно пытаясь отвлечься от пугающих мыслей, Кэт постаралась представить дома для бедных в идеальном городе — скромные, но достаточно просторные. Строить их следует из кирпича на прямых улицах с хорошими сточными канавами и водокачками на каждом углу. И никаких закопченных землянок.

Firmitas, utilitas, venustas. Кэт повторяла эти слова, будто заклинание-оберег. Firmitas, utilitas, venustas. Дома бедных должны быть прочными, полезными и красивыми.

Закапал дождь. Держа в руке нож и стараясь двигаться бесшумно, Кэт вернулась на Феттер-лейн, а затем пошла обратно во двор «Трех петухов» — больше ей было некуда деваться. Она робко постучала в дверь.

Убедившись, что на пороге действительно Кэт, госпожа Ноксон впустила ее. В коридоре горела всего одна свеча. Затем хозяйка снова заперла дверь и на задвижку, и на засов, и на замок. А когда обернулась, Кэт по одному ее взгляду поняла: госпожа Ноксон знает, что стряслось.

— Госпожа, они уже пришли? Марджери и Джон?

Госпожа Ноксон кивнула.

— Разберусь с тобой утром, — прошептала она. — Иди спать, Джейн.

Ненастоящее имя Кэт она выплюнула, будто испортившееся мясо.

Девушка сделала книксен. Ее плащ вымок насквозь, а полы были заляпаны грязью, перемешанной с пеплом. Да и подол платья выглядел ничуть не лучше. Завтра надо будет потрудиться, чтобы это все отчистить, — как будто ей мало неприятностей!

Зайдя на кухню за свечой, Кэт стала взбираться по лестнице. Чем выше она поднималась, тем прохладнее становился воздух.

Девушка с тревогой заметила под дверью их с Марджери чердака полоску света. Она остановилась на лестничной площадке. Изнутри доносились звуки: шаги, пыхтение, скрип и скрежет, будто по голым доскам пола волокли что-то тяжелое. Избегать Марджери все равно не получится, и откладывать их встречу не имеет смысла.

Кэт подняла щеколду и открыла дверь. Девушку тут же обдало холодным влажным воздухом. Окно было открыто нараспашку. Свеча стояла на табурете возле соломенного тюфяка, на котором спала Кэт. Ее пламя колыхалось на ветру,