– Вы, наверное, Чарли Прист, – протянула руку Скарлетт.

– А вы, наверное, Скарлетт. – Прист улыбнулся ей в ответ и сразу же ощутил на своем затылке недовольный взгляд Джессики.

Он отметил, что сестры не обращают друг на друга ни малейшего внимания.

– Позвольте сказать вам, мистер Прист, – заговорил Кеннет, наливая вино в бокал Скарлетт, – что я очень рад тому, что вы наконец согласились взяться за расследование смерти Майлза.

– Ваша дочь очень хорошо умеет убеждать, мистер Эллиндер, – отозвался Чарли.

– Расследование убийства Майлза, папа, – тихо поправила Джессика. – А не его смерти.

– Прошу вас, не продлевайте горе старика. Так каковы же результаты? – спросил Кеннет, пропустив мимо ушей замечание старшей дочери.

Прист обдумал свой ответ. Каковы результаты? Он бросил взгляд на Джессику. Кеннет не знал, что Майлз приходил к Присту в ту ночь, когда его убили. Интересно, как много, по мнению Джессики, он должен рассказать ее отцу?

– Сейчас еще слишком рано говорить, – осторожно начал он. – У меня есть несколько зацепок, однако…

– Дай им поработать, папа, – перебила Скарлетт. – Неразумно требовать отчета о достигнутых результатах, когда расследование еще находится на таком раннем этапе. Будем реалистами. Может пройти несколько лет, прежде чем мы узнаем, что в действительности произошло с Майлзом.

Скарлетт посмотрела на Приста и улыбнулась опять. Он благодарно кивнул.

– Погиб генеральный прокурор, папа, – включилась в беседу Джессика.

Кеннет склонил голову:

– Я знаю. Это очень прискорбно. Но какое отношение это имеет к…

– Вы знали сэра Филипа Рена, мистер Эллиндер?

– Да, знал, как и ваш отец, хотя он, вероятно, знал Рена лучше, чем я. Филип был достойный человек. Насколько я понимаю, он испытывал сильный стресс, хотя я понятия не имел, что давление на него было настолько велико, чтобы заставить его покончить с собой.

– Я думаю, Филип Рен не покончил с собой. – Прист отпил еще вина – и не почувствовал почти никакого вкуса.

Эллиндер нахмурился:

– Что вы хотите сказать?

– Я говорю, что смерть Филипа Рена не была самоубийством.

– Почему вы так решили? – спросила Скарлетт, опять подаваясь вперед и глядя ему в глаза.

– Мы были там, Скарлетт, – предостерегающим тоном произнесла Джессика.

– Полицейские… – начал Кеннет.

– Их возглавляет инспектор МакЮэн, – перебил его Прист.

Эллиндер ударил кулаком по столу.

– Этот малый – просто шут гороховый, и он абсолютно некомпетентен! Почему ему поручили расследовать смерть Филипа? Ведь он должен заниматься расследованием убийства моего сына!

– Более того, – добавил Прист, – между смертью Майлза и смертью Рена есть еще одна связь.

– Не может быть! – воскликнул Кеннет.

В конце стола Люсия заерзала на стуле и застонала.

– У сэра Филипа есть дочь, ее зовут Хейли, – продолжал Прист. – Похоже, она пропала без вести, ее увезли в какой-то неизвестной машине несколько дней назад. Мы сейчас вернулись из Кембриджа, где она жила и где мы пытались отыскать ее следы.

Хозяин дома прищурился:

– И как это связано с Майлзом?

– В Кембридже мы поговорили со священником, служащим в церкви, которую посещала девушка. Незадолго до исчезновения Хейли по почте прислали мертвое насекомое. Такое же, как то, которое было обнаружено в горле Майлза. Поденка.

Кеннет осторожно поставил бокал на стол. Прист чувствовал на себе неодобрительные взгляды как усопших, так и живых.

– Это о чем-нибудь вам говорит, мистер Эллиндер?

Старик несколько секунд угрюмо посидел, поглаживая пальцами свой бокал. Чарли затаил дыхание.

– Нет, – сказал он наконец. – Это ни о чем мне не говорит.

Последовало молчание, потом Люсия встала, с силой оттолкнула свой стул и опрокинула бокал, пролив вино.

– Простите! – сказала она. – Я не могу это слушать.

Она быстро отошла от стола. Ее муж тоже поднялся, однако она вышла вон прежде, чем он успел что-либо сделать, чтобы ее остановить.

– Люсия! – крикнул ей вслед Эллиндер.

Прист услышал, как где-то в доме захлопнулась дверь.

В такси Джорджи придумала, что скажет, когда постучит в дверь дома Ренов, но сейчас, когда она стояла в самом конце ведущей к дому подъездной дороги и к ней приближался полицейский, этот план показался ей не таким уж блестящим. Мой план подразумевает обман. А я не умею врать…

– Я могу вам чем-нибудь помочь, мадам? – спросил полицейский, становясь между ней и домом.

– Да, – кивнула Джорджи.

Последовала короткая пауза, затем полицейский пожал плечами:

– И чем же?

– О, простите… – Джорджи почувствовала, как ее лицо заливает краска. Несмотря на пронизывающий холод, ей стало жарко. – Мне следовало сразу сказать. Я из фирмы «Пайпс и Купер». Мы занимаемся похоронами.

Полицейский смерил ее подозрительным взглядом:

– Вы не похожи на человека, работающего в похоронном бюро.

Джорджи замялась.

– Я ученица, – объяснила она.

Похоже, слово «ученица» задело в душе полицейского какую-то струнку. Он почесал бороду, проводил девушку до двери и позвонил в дверной звонок.

– Извините, – смущенно сказал он. – В наши дни надо быть осторожным. Вы удивитесь, если я расскажу вам, сколько репортеров под разными предлогами пытались попасть в дом.

– Да ничего, я не в обиде, – вздохнула Джорджи.

Через несколько секунд дверь отворилась, и в проеме появилось суровое женское лицо. Джорджи улыбнулась так любезно, как только могла.

– Эта дама из «Пайпс и Купер», – пояснил полицейский. Выражение лица женщины не изменилось. – Это похоронное бюро.

– Мы ждем их представителя только на следующей неделе, – ответила женщина, высунув голову из-за двери.

Джорджи начинала ощущать себя все более неуверенно. Полицейский бросил на нее еще один подозрительный взгляд. Я же говорила Чарли, что не умею врать.

– Леди Рен попросила нашу фирму прислать к ней кого-нибудь загодя, – сказала она.

Это был ее последний козырь, но, судя по кислой мине, он не произвел на женщину впечатления. Джорджи уже начала гадать, сумеет ли она убежать от этого полицейского, когда из глубины дома донесся голос:

– Все в порядке, Сисси. Впусти ее.

Джорджи хорошо понимала, что такое боль утраты. Она помнила, какая атмосфера царила в доме ее семьи после смерти отца. В нем все было пропитано горем, и царила гробовая тишина. Казалось, что все вокруг сделано из пепла и рассыплется при малейшем дуновении ветерка. То же самое она почувствовала в комнате, где в кресле сидела Терри Рен, сгорбившись и укутав колени шерстяным одеялом.