Из последних сил Фицджеральд схватил свою винтовку за приклад и повернул ствол, нацелив его в Еву.

Раздался выстрел.

Фицджеральд обмяк. Рак опустил пистолет.

В темноте ночи испуганная сова улетела из сарая.

Некоторое время спустя они находились в его комнате и молчали. Ева сидела на кровати Рака, сгорбившись и обхватив колени руками. Он пристроился за столом, глядя в окно и куря сигарету.

Он пытался не думать о ее груди, виднеющейся в прорехе. Девушка не делала попыток прикрыть свою наготу. Раку следовало бы накинуть на нее свой плащ. Так поступил бы джентльмен.

На звук выстрела, держа винтовки на изготовку, сразу прибежали двое солдат, которые охраняли Шнайдера. Рак приказал им убрать тело Фицджеральда и закопать его в лесу в полумиле от фермы.

Он сразу пресек возможные вопросы.

– Вы никогда никому ничего не скажете о том, что видели здесь этой ночью. Человек, которого вы знали как Фицджеральда, никогда не существовал. Этого места не существует. И вас тоже не существует. Вам все ясно? – Солдаты кивнули. – И зарубите себе на носу – если вы пренебрежете этими инструкциями, последствия не заставят себя ждать.

Последствия. Да, они будут, и немало, но он подумает о них позже.

Полковник глубоко вдохнул горячий табачный дым, и тот обжег его горло. Это было приятное ощущение, оно немного притупило все нарастающую тревогу, от которой у него сосало под ложечкой.

– Спасибо, – сказала вдруг Ева.

Ее голос был еле слышен, хотя вокруг стояла тишина.

Рак повернулся к девушке. Ее голова склонилась к коленям, но он все же перехватил ее оценивающий взгляд. Полковник мог бы поклясться – стенографистка улыбается! Ему было тошно на нее смотреть.

– Вы утверждаете, что он напал на вас, – сказал он.

– Он попытался меня изнасиловать, – ответила стенографистка таким же бесстрастным тоном, как и тогда, когда высказала это обвинение в первый раз. Когда Фицджеральд был еще жив.

– Понятно. И вы сумели обезоружить его и заколоть тем самым штыком, который он приставил к вашему горлу?

– Да.

– Надо же. – Рак не верил ни единому ее слову. Ни единому. Но он все равно застрелил Фицджеральда.

Что за чары она на меня навела?

– Я сама не понимаю, как мне это удалось.

Раку стало противно от этой лжи.

– Простите меня, – прошептала девушка.

– За что?

– Вы здесь делаете важное дело. А я вас отвлекаю.

Рак сощурил глаза. Она дразнит его, проверяет, как далеко он зайдет. А он слишком хорошо знает, что его выдержка не беспредельна. Почувствовав, что все его внимание сосредоточено на ней, Ева убрала руки с колен и легла на кровать. Следовало сказать ей, чтобы она сейчас же перестала, но полковник продолжал молча смотреть на нее.

Ева закинула одну руку за голову и сжала пальцами столбик кровати. Через прореху в рубашке были видны округлости ее стройного тела.

Ева повернула голову, и он попытался прочесть выражение ее лица. Что бы оно ни означало, она сейчас явно нисколько не походила на женщину, на глазах которой только что погиб человек.

– Вам удалось увидеть Его? – сжав зубы, спросил Рак.

– Кого?

– Бога.

– Что вы имеете в виду, полковник Рак? – игриво проговорила стенографистка. Это был неуместный тон.

Рак чувствовал, что выдержка начинает ему изменять.

– Когда вы вонзили штык в грудь Фицджеральда и повернули его. Когда он закричал, увидев, как из его тела хлещет кровь. В эти секунды вы видели Бога?

– Ну что за глупости, полковник Рак! – Ева провела рукой по своему телу и медленно выдохнула воздух.

В ней было что-то звериное.

– Это неправда, мисс Миллер, – еле ворочая языком, проговорил он. – Все это неправда. Эта нелепая идея Шнайдера о том, что можно создать канал связи с Богом, мучая людей. Это вздор, извращение, мерзость, которую изрыгнула пасть самого зла.

– О, полковник Рак, вы говорите такие глупости. – Ева положила руку на низ своего живота. Ее зеленые глаза так и сверлили его.

– Вы должны послушать меня, Ева. Не впускайте его в себя.

– Кого? – спросила она, водя языком по губам.

– Шнайдера.

Она засмеялась:

– Полковник Рак, я всегда очень осторожно подхожу к вопросу о том, кого мне впускать в себя, а кого нет.

Он сглотнул и затушил сигарету. Казалось, еще немного, и он взорвется.

Девушка встала с кровати, завернувшись в ночную рубашку, направилась к двери и взялась за дверную ручку:

– Доброй ночи, полковник Рак. Уверена, завтра утром я буду переведена на другую работу. Надеюсь, что причинила вам не слишком много неудобств.

Американский замок щелкнул, и Рак почувствовал, как что-то щелкнуло и внутри него. Он стремительно ринулся к Еве и набросился на нее с таким неистовством, что она с размаху врезалась спиной в дверь. Полковник ощутил, что она пытается дать отпор. Девушка сжала его запястья и развела его руки в стороны, но он не смог бы сказать, тянет ли она его к себе или, наоборот, отталкивает, да и ему это было все равно.

Рак еще больше разорвал ее ночную рубашку и нащупал ладонями мягкую, теплую кожу.

– Полковник Рак, – выдохнула стенографистка. – Постойте… нет, не так!

Пальцы ее левой руки сжали его правое предплечье, а правой она схватила его за левое запястье и потянула его руку вниз, пока та не оказалась в горячем местечке между ее ног.

Ева рванула на себя пряжку ремня, та расстегнулась, и они вместе повалились на пол. Она охнула, когда резкое падение на пол вышибло из ее легких воздух, и это привело его в еще большее исступление.

– Нет… – Она вонзила зубы в его плечо.

Тело пронзила боль.

– Я знаю, что ты лгала мне, когда говорила, будто он пытался тебя изнасиловать, – прошипел Рак.

Мисс Миллер схватила его за волосы и застонала, когда он вошел в нее. Полковник чувствовал вкус ее влажной кожи, вдыхал запах ее пота.

– Так ты хочешь увидеть Бога? – задыхаясь, прохрипел он.

– Покажи мне… – Она схватила его за ворот и дернула. – Покажи мне…

Она рывком притянула его к себе, и он вошел в нее еще глубже.

Джорджи сидела дома за письменным столом, вдыхая запах горячего супа, который она приготовила в кружке, высыпав в кипяток содержимое пакетика. «Спаржа со сливками». Во всяком случае, именно это было написано на упаковке. В офисе она сегодня разбиралась с несколькими мелкими делами, за которые взялась фирма «Прист энд компани». Они могли бы и подождать, но ей надо было занять себя чем-нибудь, помимо чтения жизнеописания Влада Колосажателя. Извини, Влад, но я сыта тобой по горло.