— Кирюха! — в голосе Углова появились низкие рычащие обертоны, — Опять закипешился?

Пока паханы разбирались, Руслан рвал траву. Илья, дабы не втянули в назревающую потасовку, присоединился. Показалось еще чуть-чуть и в темноте пойдет рукопашная. Кто против кого — не важно. Целым останется только тот, кто вовремя успеет отползти от смертельного, психотического заряда, по крупицам набирающего силу в центре человеческого круга.

На этот раз перепалку остановили стражники. Кто-то из них наполз на Кирюху и стал выковыривать у того из-за пазухи, спрятанную уже зажигалку.

— Да я тебя…  Я в управе… .

— Там и разберемся. Я тут подыхать в темноте вместе с тобой не намерен. Они че, не люди? Тоже, поди, боятся. А ты за власть свою трясешься. Тьфу!

Так или иначе, но зажигалка оказалась в руках Руслана. С массой предосторожностей он сначала поджог сухую былинку, потом поднес ее тлеющий кончик к плоской коробочке, установленной на ворохе травы.

Фейерверк получился неожиданный и нарядный. Засиявшая разноцветными искорками коробочка, начала подскакивать на месте, при каждом падении, пробивая в травяной куче лунку. Сама трава не горела, а фантастично светилась. Сразу четко отграничился круг видимости. Люди поползли к его центру. От костерка к тому же исходил легкий как от газовой горелки жар.

Вся команда, наконец, угнездилась у костра. Не настоящего, конечно: со всполохами, с потрескиванием, со вкусным дровяным дымком, и все же — костра. Люди потянули из мешков фляжки с водой. Некоторые доставали крупу. Патлатый рыжий парень, — борода веником, лицо в крупных конопухах, — запихнул в рот целую пригоршню риса.

Есть захотелось так, что Илья испугался: сейчас потеряет сознание. Он лихорадочно растянул завязки сидора, одним гребком зацепил пригоршню риса и, стараясь не уронить ни зернышка, понес ко рту.

На зубах похрустывало. Но зерна быстро разбухали, становились мучнистыми, клейкими и сами проваливались в желудок. Первую пригоршню он съел, почти не разжевывая, на второй — притормозил, начал катать по языку сладкие, мягкие горошины риса. Аж, глаза закрыл.

Когда Донкович посмотрел по сторонам, почти все спали. У костра остались только: Руслан в своей любимой позе — руки на коленях, подбородок на руках; Сергей устало ссутулившийся — вот-вот упадет; да Александр Федорович с казанком в руках. Видимо, только подошел. Сергей смотрел безразлично, а вот Руслан отрицательно кивнул: нет мол, ничего из твоей затеи не получится. Тот, однако, не уходит. Илья бы упал сейчас и уснул, как мечталось, но стало интересно, прополз полтора метра и устроился у самого огня.

— Водички бы согреть? — проговорил АФ в пространство.

— Зачем? — откликнулся Сергей и прикрыл глаза.

— У меня заварка есть — чай сварганим. Все равно сидеть часа три, не меньше. Раньше они, — АФ очертил рукой лежащих вповалку стражников и приговоренных, — не поднимутся. Притомился народ.

Под заваркой в городе Дите подразумевалась кора шоколадного дерева. Но таковой в слободах по обе стороны речки Алмазки и на ее середине, в Крюковке, было очень мало. Ценилась она чрезвычайно. Но и той малой толики, что удавалось купить состоятельным горожанам хватало на долго. Крупиночка в четверть спичечной головки насыщала целый котел воды и вкусом и цветом. Причем, вкусовой спектр распространялся от легкого аромата китайской розы, до насыщенного, пряно тропического. Разумеется, жители всех трех кварталов неустанно искали замену драгоценному продукту. И сравнительно недавно нашли. Ею оказалась бледная водоросль, обитающая у самой решетки. Не всякий раз, но удавалась унести хоть немного прозрачных, круглых стеблей, что стелились по дну. У берега они почему-то не росли. Потом стебли сушили, коптили в холодном дыму и, измельчив, пускали в дело. Конечный продукт был далек от идеала, но и он шел на меновых рынках нарасхват.

— Водоросли? — вяло поинтересовался Сергей. Спит человек, не до чая ему. Но Илья заметил приоткрывшийся глаз. Кот, следящий за глупой мышкой. Хоть и знает старый хитрец, что мышка деревянная, а все равно, интересно.

— Настоящий.

Сергей Анатольевич, разом проснувшись, вскинулся:

— Руслик, как посудину на костер пристроить?

— Не получится. Но можно и так вскипятить. Вам же кипяток нужен? — спросил, будто сам не понимает.

— Давай, родной, давай. Нужен, конечно. Сейчас чайку сообразим, и будешь спать. Я сам за костром послежу.

Поставив котелок на землю, Руслан ушел в темноту, туда где кучкой лежали плоды травяного ежа. Вернулся, неся в ладони, один очень маленький, сплюснутый шарик и положил его на поверхность воды. Тот поплыл как легкая лодочка. К ежику прикоснулась тлеющая травинка. Вспышка. Шарик погас, а вода в котелке некоторое время еще продолжала бурлить. Когда разбегающиеся во все стороны пузыри полопались, превратились в пар, Руслан выкатил, обгоревший плод, и аккуратно кинул в жерло костра.

Александр Федорович достал из-за пазухи махонький конвертик из твердого папира. На белой поверхности они скорее угадали, нежели разглядели два крохотных, с маковое зернышко, грана. Один он опустил в воду. Над полем поплыло облако сильнейшего тропического аромата. Теперь чаю надо было дать настояться. Котелок прикрыли тряпкой, и впервые посмотрели на Руслана. Тот как сидел, так и лег, свернувшись в позу эмбриона. Илья вздумал, было, разбудить товарища, остановил Сергей:

— Пусть спит. Мы ему оставим.

Откуда такая забота? Старый бандюган трясся над парнем как курица над цыпленком. Знай Илья Сергея меньше, или не знай вообще, счел бы парочку насквозь голубой. Однако в их взаимоотношениях тем и не пахло. Может, Руслан его внебрачный сын? Ага, и сюда они вместе подались, только в разное время и через разные колодцы. Встреча была неожиданной, но трогательной. А, может, человеку, — то есть, любому человеку, — нужна душевная привязанность? Только он, Донкович, как-то так, без нее обходился всю жизнь, и ущербности, кстати, не чувствовал. Хотя, были и друзья и жены. Средняя, например, утверждала, что он похож на Башмета. Ну да, влюбленная женщина свой идеал увидит в любом, даже весьма отдаленно напоминающем. Потом, со временем ее замечания по поводу сходства Ильи Николаевича и Юрия Абрамовича несколько поутихли, потом стали расцвечиваться критическими замечаниями. Илья по-прежнему походил на Башмета, но у того и лицо было умнее, и фигура аккуратней. Обаяние, шарм? Тут и говорить нечего! Когда жена пришла к выводу, что совсем он даже и не похож — так легкое сходство типов — брак неумолимо распадался. Остальные жены, то есть предыдущая и последующая, не отличались особой богемностью, и подобных сравнений не делали.

Чай прихлебывали по очереди. Котелок переходил из рук в руки. Когда осталось на четверть, Сергей двинул