пусть тянут назад. У нас — договор.

— Не кипишись, начальник. Такое дело: старый Крюк в воду упал, а мы рядом были, да спасти не успели. Так уже его уговаривали, палку совали, чтобы уцепился. Утоп пахан. А нас обчество за оплошность приговорило. Конечно, если бы мы его туда сами толкнули — никаких отрядов. За мокруху — смерть на месте. А так…

Стражник поменялся в лице. Он уже ничего не карябал в своей книжечке, весь внимание, слушал разглагольствования Сергея. Да и остальные служивые, которым процедура знакомства с самого начала была откровенно до фонаря, подтянулись ближе.

— У вас там, что теперя, революция? — подал голос один.

— Это у вас в Алмазовке, чуть что — кипеш. У нас — порядок. Старый Крюк еще при жизни себе заместителя назначил. Сейчас он правит.

— Ага, ага, — задумчиво подтвердил командир охраны. — Вы, значит, вместе с заместителем старика в речку кунали?

— За что, начальник?! — Сергей только рубаху на груди не рванул. И рванул бы, но таковой просто не имелось.

— Пишу: Иванов, Петров, Сидоров. Пойдет?

— Ага, — Сергей, наконец, выдохся. Лицо опять стало серым, на лбу выступили крупные капли пота. Руслан тут же оказался рядом, подставил плечо.

Как ни слаб был сам Илья, но подошел к Углову с другой стороны. Вдвоем им удалось дотащить друга до ближайшего песчаного бархана. С седловины открылась сюрреалистическая картина. Между ровными серыми холмиками лежали человек пятнадцать. Вокруг них прохаживалась охрана. При появлении, отряженного за пополнением конвоя, этапников начали поднимать на ноги. Сначала ставили на колени и только потом развязывали руки. Далеко не все легко принимали вертикальное положение. Трое или четверо — в такой свалке не сразу разберешь — вообще не смогли подняться.

Стражники сильно-то не усердствовали. Не заметно среди них было сверхположенного рвения; тех, которые не могли встать, распутывали прямо на земле. Помогать друг другу предоставили самим этапникам. Так что и самые слабые, в конце концов, заняли место в шеренге. Теперь их связывали гуськом. Ладно, хоть не за шею, подумал Илья.

Руслан наотрез отказался расстаться с Сергеем. На него прикрикнули. Парень заупрямился. Кто-то из стражников гнусно посетовал: не могли на месте добить, теперь грех на душу брать. Илья обернулся глянуть, кто это в городе Дите заговорил о грехе? Но быстро сообразил: охрана набиралась поровну из каждого района, исключая Крюковку, разумеется. Для игнатовца в отличие от жителя Алмазовки поминание греха было вполне допустимым, обыденным, проходным. ДОМА, например, поминали в разговоре черта, совершенно не подразумевая под словом конкретного носителя мирового зла.

С Сергеем было неладно. Конвой собрался в кружок, посовещаться. Не исключено, они имели полномочия, в случае отказа или невозможности самостоятельного передвижения этапника, бросить его или отправить обратно. Если бросят…  а не мастырку ли ладит г-н Углов? Однако на притворство состояние Сергея походили, как настоящая сметь — на опереточный эпизод, когда застреленный с грохотом падает на подмостки, а потом еще полчаса поет заключительную арию.

Когда стража, решив свои дела, поворотилась к зекам, Руслан уже успел взвалить Сергея на плечи, обвязать себя и его веревкой и последним встать в строй.

Главный рявкнул:

— Далеко ль дотащишь? До первого бархана?

Но ему возразил конвоир ростом поменьше, однако, силой на вид поматерее:

— До китайцев донесет, а там видно будет.

За узкой ложбинкой поднимался высокий песчаный холм. По мощеной камнем дорожке, их вывели на гребень. Сверху открылась монотонная равнина, посеченная сыпучими закосками. Твердая земля между ними походила на подметенный пол. Все остальное пространство — волнистый песок.

— Идти строем, по сторонам не шарахаться. Кто новенькие — не знают: тут крокодилы появились. Если песок шевелится, замри и заори одновременно. Остальным — слушать. Если я прикажу — все встали, и не дыши! Есть, которые, крокодила видели?

— Есть, — хрипло отозвался Руслан.

— Скидай ношу. Первым пойдешь.

— С ним пойду.

— Скидай, кому сказано!

— С ним пойду, — Руслан плевать хотел на приказы.

— А и ляд с тобой. Но если будешь тормозить команду, получишь плетей.

Начальник конвоя вытащил из-за пояса смешную плеточку. Руслана, с повисшим на плечах Сергеем, развязали и перевели во главу колонны. Марш-бросок, наконец, пошел. С бархана спустились по каменной тропе, дальше начиналась целина. На песочек, однако, ступать категорически не рекомендовалось. Между барханами, — Илья не сразу разглядел, — пунктиром вилась тропка, кривая как невероятно усложненный знак бесконечности.

Руслан размеренно шагал впереди. Опасения стражи не оправдались. Тем не менее начальник помахивал плеткой наголо. Не дождешься, — мстительно подумал Илья, Руслик еще и тебя на закорки подсадит.

Подумал и осекся. Странный парень неспроста предложил назваться чужими именами. На них идет охота. Старый Крюк тоже самое объявил в последнем (предпоследнем) слове. Очень может быть, и приметы их охране назвали. Тогда надо быть последним дураком, чтобы не выделить их троих из толпы и не связать с ориентировкой.

Опять же, что в Алмазовке было известно про Руслана? Ну, ходит парень тенью за Сергеем. В Игнатовке, наоборот, именно он интересовал Доброго Пастыря.

Песчаная равнина тем временем поглотила отряд, растворила его в себе и сейчас несла как волна щепку. Накат — откат. Только прошли у этого заметного бархана, и уже вернулись к его поддутому, готовому вот-вот обвалиться, гребню с другой стороны. Немного ровной прямой дороги, и опять в обход, чтобы в следующий виток вернуться к тому же бархану с тыла. Так они до смерти будут вилять и никуда, никогда не придут!

Короткий крик впереди остановил разве что Илью, да еще двоих. Остальные продолжали двигаться как сомнамбулы. Еще крик матюгом. Кажется, со второго раза дошло до всех.

Шеренга замерла, только головами крутили. Тишину нарушал лишь свист ветра, да шорох песчинок. Впереди опять заматерились. Теперь — адресно. Начальник конвоя напустился на Руслана. Но его вопли заглушил грохот — с вершины бархана оборвался, готовый рухнуть надув. До него не дошли шагов пятьдесят. Подойди колонна ближе, всех бы накрыло многотонной массой.

Они ждали, пока остановятся последние струйки песка. Начальник караула и Руслан о чем-то тихо пререкались. Начальник требовал, парень отрицательно мотал головой. Остальные стояли, как велено. Наконец передовые договорились, и караван потащился прямо через песок.

Вот тут-то Илья и вспомнил, что совсем он не молодой да прыткий. Не мальчишка, готовый с одинаковой резвостью бегать по ровному, по хлюпкому и по рыхлому, — до колен провалиться, — песочку. Уже через несколько шагов пот залил глаза. Пришлось навялить остатки рубашки