Сон был некрепкий, но просыпаться совершенно не было сил. Температура поднялась еще, это можно было понять по тому, как меня начал бить озноб. Поджав под себя ноги, чтобы согреться, я отвернулась на другой бок, время от времени слыша, как в комнату входят Эля и Донья, по очереди трогая мой лоб холодными руками. Слышались голоса всех обитателей квартиры, кроме Мигеля и Андреса. И если первый мне был не особо интересен, так как в силу его возраста выявлять протест всему миру казалось нормальным, то обладателя второго до боли в груди хотелось ощутить рядом. Если бы он подошел… Если бы отбросил все глупые сомнения, лег рядом и крепко прижал к себе, позволяя наполнить легкие своим неповторимым запахом, я бы мгновенно поправилась. Я знаю. Мне так не хватало его привычного «espina», или хотя бы «Emilia». Он вообще перестал обращаться ко мне напрямую. Будто я не достойна даже этого. А мне ведь многого не надо. Только его руки вокруг талии и губы. Требовательные, жадные и горячие… Я так дико соскучилась по ним.

В своих грезах, вызванных жаром и нехваткой любимого человека, я, всё — таки, уснула. И мне снился цветной сон. Будто Андрес тихо заходит в комнату, касается теплой рукой моего лба, а потом укрывает одеялом. Какое — то время стоит сзади, а потом выходит, прикрыв за собой дверь. Помню, что даже во сне я улыбалась, настолько тепло и легко стало внутри от этого миража. Проснулась, когда на улице совсем стемнело, плотнее укуталась в откуда — то взявшееся покрывало и снова уснула, под еще более усилившийся шум разбушевавшегося тайфуна.

Проснулась я спустя пару часов от дикой жажды. Во рту пересохло, и организм требовал жидкости после перенесенного жара. Температура, кажется, спала, может и не до нормального состояния, но уже однозначно была ниже тридцати восьми. У меня так часто бывает. На фоне нервного срыва температура подскакивает чуть ли не до сорока, а потом, когда шок проходит, и события более — менее устаканиваются, становится легче. Моим «нормализатором» стало то, что Андрес находился рядом. Пусть хотя бы так, отстраненно и за щитом собственных домыслов, но я имела возможность видеть его. Знать где он находится, и с кем. Наверное, самым тяжелым было бы для меня узнать, что он из мести, или из каких — либо других соображений, мог бы оказаться в постели с кем — то другим. Это если бы не сломало меня, то лишило бы даже крошечной надежды на восстановление прежних отношений. Одна только мысль о нем с другой заставляет мое сердце болезненно сжиматься. Его руки должны обнимать только меня, губы целовать только мои, а мысли и желания должны быть заняты мной, и лишь мной. Другого не дано. Да, странно, неожиданно, и ненормально, учитывая сколько мы знакомы, но так случается, что человек становится для тебя центром вселенной и кроме него больше никого не нужно, вне зависимости от того, сколько вы знакомы. Просто он забирается так глубоко внутрь, заменяя собой каждый вдох и выдох, и однажды ты понимаешь, что так будет всегда. И либо он будет рядом, и ты будешь жить, либо уйдет, и оставит после себя одни лишь руины. Подобно урагану, свирепствовавшему за окном.

Выйдя в коридор, я, тихо ступая на половицы, побрела на кухню. Дом погрузился в тишину, и слышны были только завывания ветра снаружи. Мощные, устрашающие по своей силе. Я даже поежилась, словно ощутив на себе их дуновения. Подсветила телефоном, чтобы налить воды и опустошить целый стакан. Блаженство! Хотелось еще, но в целях экономии решила потерпеть. Подошла к окну, но практически ничего не увидела. Кромешная тьма. Будто весь мир вокруг исчез, и остались только мы. Уже хотела вернуться в комнату, когда услышала за окном странный писк. Стекла здесь были тонкими, не то, что у нас в России — двойными, а то и тройными. Позволяли слышать практически все, что происходит за на улице. Я прильнула ближе к окну, пытаясь понять, откуда он исходит. Снова этот звук. А потом опять. Еле слышный и ускользающий в шуме ветра. Он то затихал, то снова появлялся. Словно кто — то звал на помощь. Или это мне так казалось? На человеческий голос не похоже, больше на детский. Я впилась взглядом в темноту, но без толку. Ничего не видно. Заметалась по кухне, думая, что делать, и как помочь. Выходить страшно, но, если снаружи кто — то есть, ему нужно помочь. Оставить на растерзание стихии будет бездушно и бесчеловечно. Я и уснуть не смогу, зная, что там кому — то нужна помощь. Собрав решительность в кулак, я схватила фонарик из ящика стола и направилась к двери. Собственно, что со мной может здесь случиться? Немного пройду вперед, крикну, и, если услышу голос в ответ, пойду навстречу. Главное делать все быстро. Глубоко вдохнув, я повернула дверную ручку, игнорируя шум грохочущего в ушах сердца, и вдруг услышала сзади:

— Далеко собралась?

От неожиданности дернулась и обернулась, посветив фонарем прям в лицо Андресу. Он прищурился, прикрываясь рукой от яркого света, и я тут же направила луч ниже.

— Господи, ты меня напугал, — облегченно выдохнула. — Я слышала голос откуда — то из леса. Возможно, нужна наша помощь.

— Ты уверена, что это голос, а не свист ветра?

— Не очень. Может и свист, но проверить все же стоит.

— Снова решила включить режим героини?

Я даже ушам не поверила.

— Да, я решила включить режим героини! — съязвила в ответ, разозленная его равнодушием. — Ты что, не понимаешь, что там может быть кто угодно. Ранен, возможно. Тебе по — барабану?

— Мне не по — барабану собственная жизнь. И рисковать ею ради того, в чем ты даже не уверена, я не собираюсь! — Андрес безразлично повел плечом, заставляя меня удивленно уставиться на него. Он серьезно? Да как же так?! Неужели черствость внутри него настолько не пробивная?

— А тебя никто и не просит! Сама справлюсь! — выплюнула в ответ, и резко открыла дверь, делая шаг вперед. Ветер моментально подхватил меня, сбивая с ног, но я уцепилась за деревянную балку. Похоже, это была плохая идея…

— Вот дура! — послышался сзади разъяренный комплимент, но отвечать не было времени. Нужно было действовать быстро, иначе меня точно снесет. Я отцепила ледяные от страха пальцы от балки, и, преодолевая ветер, сделала еще два шага вперед. Капли остервенело били по лицу, а ураган, будто обретя живую жертву, оживился, грозясь свалить с ног и отнести в самый эпицентр. Фонарь то и дело выскальзывал из руки, так что пришлось обмотать его шнурком вокруг запястья. Сделав еще один шаг, почувствовала, как меня грубо схватили и развернули к себе.

— Быстро пошла в дом! — проорал Андрес, сверля меня грозным взглядом, и таща назад, но мне удалось вырвать руку.

— Нет! Я — не ты! — крикнула в ответ, прикрываясь рукой от ветра. Снова развернулась и посветила в темноту.

— Эээээй! — крикнула, как можно громче в темноту. — Здесь есть кто-нибудь?

В ответ тишина, а потом снизу раздался знакомый писк. Я посветила фонарем туда, откуда слышался этот звук, и под сваленным стволом дерева увидела маленькую серую кошачью мордочку, с испуганными глазками. Так вот кто здесь! Ринулась вперед, то и дело поскальзываясь на мокром грунте. Я иду, мой хороший! Я помогу тебе! Главное не бойся!