Оба домушника вручили Павлу список адресов, где бывал Судейкин. О, какой большой список. Павел удивился. Уж очень активен Георгий Порфирьевич, тут и публичный дом, скорее всего там информаторша. Мужчина может подвыпить, разоткровенничаться, невзначай выдать важные сведения – знает, что нельзя говорить, но тянет показать свою значимость и осведомленность, близость ко двору его величества.

Несколько раз натыкался на адреса непонятные.

– Это что? – ткнул в строчку.

Почерк у обоих домушников корявый, да что с них взять, Царскосельский лицей не оканчивали. Воры давали пояснения. Один адрес вызвал вопросы. Ничем не примечательный дом, почти на окраине. Хозяйка моложавая дама под пятьдесят, судя по одежде – мещанка. Что общего может быть у нее с жандармом? Любовь? Слишком велика разница в возрасте. Если бы она была моложе, это понятно.

– Хозяйка куда-нибудь выходит? Кто еще в доме живет?

Воры переглянулись. Задачи выяснить не было. Павел вручил каждому по сто рублей ассигнациями.

– Значит так. Ты, Глеб, будешь следить за домом мещанки. Куда выходит, кто к ней приходит. А ты, Федор, продолжаешь следить за Судейкиным.

– Сложно. Он-то на пролетке едет, а мне где взять? И так уже бегал, чтобы не упустить. А я все же не мальчик.

– Нанимай пролетку, затраты верну. Только слишком заметно будет. Если Георгий Порфирьевич слежку заметит, может поспрашивать жестко. Будешь молчать, рукоятью револьвера зубы выбьет.

Федор рукой взялся за челюсть.

– Не хотелось бы. Я дантистов боюсь.

Прошло еще десять дней. Павел в Дворянское собрание не ходил, пока похвастать результатами не мог. Да еще случай удобный подвернулся. Был у Судейкина в кабинете на приеме, как того позвали к следователю. Арестованный давал какие-то важные сведения. Георгий Порфирьевич поколебался несколько секунд.

– Павел Иванович, вы простите великодушно, я отлучусь на несколько минут и мы продолжим.

Судейкин ушел, Павел вскочил. Один шкаф открыл, другой, потом по очереди ящики стола. Ничего похожего на архив или папки с делами. Уселся в кресло, а через несколько минут и Судейкин вернулся, а Павел сделал вид, что поглощен бумагами, которые вручил ему Георгий Порфирьевич. Зато Павел уверился, что начальник Охранного отделения не хранит компромат на службе. Впрочем, Судейкин не дурак, чтобы так поступать. Отношения между ним и Павлом складывались ровные. Ни дружбы, ни неприязни. Оба сыщики со способностями, с опытом, оба чувствовали возможности другого.

Прошло еще десять дней, Павел снова встретился с ворами. У обоих вид победителей, явно что-то разнюхали.

– Начинай ты, Федор.

– За Судейкиным следят.

Очень интересно! Кто бы это мог быть?

– Тебя самого не засекли?

– Ручаюсь!

– Знать бы, кто?

– Студенты, молодь.

– Ты проследил?

– А как же! То, что студент, по тужурке видно, да и встречался с такими же.

Павел для себя решил – не иначе революционеры. До того, как они устроили покушение на Александра II, убийства политические по всей России случались с пугающей периодичностью. То жандарма убьют, то губернатора, то высокопоставленного чиновника. Когда «Народную волю» практически разгромили, убийства практически прекратились. Не иначе молодь повзрослела, захотелось нервы пощекотать, романтики подполья попробовать. Вот уж дурачки, жизнь закончат на эшафоте, на виселице.

– Федор, постарайся выяснить, кто следит за Судейкиным. Мне не фамилия конкретная нужна, а что за группа, кто руководитель.

– Павел Иванович, я все же не жандарм, а вор.

– Я же не уголовников прошу сдать, а политических. Они хотят государство развалить, устроить смуту.

Про великую Смуту, нашествие поляков каждый житель империи наслышан, всего-то двести лет прошло.

– Ладно, попробую.

– А у тебя, Глеб, какие новости?

Глеб из жилетки тонкую папку достал и с торжествующим видом протянул.

– Где взял?

– Да в доме побывал. Мадам ушла, я в дом. Замки плевые, открыл заколкой для волос.

– Не наследил?

– Упаси бог. Ничего не украл, хотя так хотелось. Брошка серебряная на самом виду лежала.

Для вора и в самом деле почти подвиг.

– А папку где нашел?

– Комнатка там хитрая есть, без окон. Замок плевый.

– Там же секреты быть могли?

– А то! Волос там был, наверху двери. Неаккуратно откроешь, волос упадет, хозяину сигнал, чужой был. Только и мы не первый день промышляем. Оставил все как есть. Внутри, в чуланчике этом, полки сверху донизу и папки. Я взял одну. Вот посмотреть – серьезное что? Или время попусту теряем.

– Замки закрыл?

– Все в целости, комар носа не подточит.

Павел не знал – ругать Глеба или хвалить? С одной стороны – интересно посмотреть, что в папке? С другой – вдруг Судейкин хватится именно этой папки? Георгий Порфирьевич педант, у него ни одна бумага пропасть не может. Насторожится, может хранилище сменить.

– Ладно, Глеб, благодарю. Вот вам по денежке. Продолжаете следить. Очередная встреча здесь же через десять дней.

Павел папку себе под китель определил. По поговорке – дальше положишь, ближе возьмешь. Не ровен час, кто-нибудь из жандармов увидеть может. По закону подлости наиболее вероятно событие, которое наименее желательно.

Уже дома открыл папку. Снедало любопытство, что такого там могло быть? Вверху подпись – барон фон Шеин. Ну-ка, ну-ка. Вроде как барон промышленник, ни в чем предосудительном не замечен. К тому же меценат, поддерживает творческую молодежь – художников, скульпторов, литераторов. Начал читать. В папке всего три листочка. Понятно стало – медовая ловушка. Проще говоря – любовница.

Тоже мне, компромат. У многих чиновников они были. Другое дело, что государь был примерным семьянином, на стороне интрижек не было, и альковные связи своих чиновников не поощрял, старался удалить от двора.

Но, видимо, информатор у Судейкина серьезный. И фамилия любовницы, и адрес, и даже суммы вознаграждения от барона. Похоже – кто-то из домашней челяди стучит. Без стукачей, как их ни назови – агент, информатор, ни одна спецслужба работать на упреждение не может. Кто-то работает за деньги, и в каждой службе есть специальный фонд. Другие за повышение по службе, за другие преференции. А кто-то и по идейным соображениям, хотя таких меньшинство. Альтруистам Павел не очень доверял. Зачастую человек имеет далеко идущие планы. Скажем, дать порочащую информацию, столкнуть человека с занимаемой должности, чтобы занять ее самому. Как говорили древние – ищите, кому выгодно.