но в данном случае было сделано исключение, так как буквально за полгода комитет был завален такими письмами, и все на одну и ту же тему – командующий Варенников нарушает законы. Комитет почувствовал неблагополучное положение в округе и вынужден был проверить состояние дел. И комитет не ошибся – все подтвердилось. Мало того, и коммунист Варенников, судя по его объяснительной записке, не понимает порочности своих действий. И далее Косов, раскладывая Варенникова по полочкам, после каждого эпизода подчеркивал, что это несовместимо с высоким званием коммуниста.

Я понял, к чему клонит докладчик. Когда же по этому поводу выступили почти все члены комитета, дружно говорившие о том, что пора положить конец этим бесконтрольным действиям горе-единоначальников, которым дали большую власть, а они ею не только злоупотребляют, но и наносят ущерб государственным интересам, – я окончательно пришел к выводу, что вопрос уже предрешен и никакого делового разговора здесь, с этими аллигаторами, конечно, не будет. Я смотрел на эти фигуры, и, да простит меня читатель, мне казалось, что у каждого вместо лица было рыло старого крокодила. С раскрытой пастью, готовой схватить и проглотить любого, кто здесь появится. Когда все высказались, Пельше обратился ко мне: – Что скажет коммунист Варенников? Я вышел приблизительно к середине длинного стола и, понимая, что вопрос о моем пребывании в партии уже решен, начал: – Уважаемый председатель, уважаемый комитет. С большим сожалением я должен заявить, что факты, изложенные в докладе, совершенно не соответствуют действительности (тут сидящие за столом дружно зашипели), а приложенная к делу моя небольшая объяснительная записка – это не недопонимание, как было сказано, а всего лишь попытка уже тогда дать понять, что надо разобраться, а не ссылаться на анонимки и анонимщиков. Тем более безосновательны выводы выступивших по докладу – им вообще неведомо дело, все стоят на ложном пути. Но я не намерен вступать в полемику и тем более оправдываться – для этого нет причин. Однако я поставлю три вопроса… – Да вы посмотрите на него! Он еще собирается задавать нам вопросы! – Кто-то из сидящих за столом резко перебил меня, и все его соседи так же дружно враз подхватили эту «песнь». Пельше, однако, не прореагировал. Он был непроницаем. – Успокойтесь, я совершенно не намерен задавать вопросы вам – это бессмысленно, – сказал я. – Я повторяю: поставлю три вопроса и на них отвечу сам. Первый вопрос: все то, что построено по моим распоряжениям, это строилось для меня лично или для войск? Я считаю, что никто и не подумает, что это могло строиться для меня. Можно перечислить все объекты за два последних года – я их помню наизусть. Второй вопрос: все то, что было построено по моим распоряжениям, делалось кому-то в угоду и с нарушением финансовой дисциплины? Нет. Ни один объект в угоду какому-то начальнику не строился. А что касается финансирования объектов, то никакая комиссия не сделает нам ни одного упрека. Кстати, и в анонимках тоже об этом не говорится. И третий вопрос: а все то, что было построено по моим распоряжениям, необходимо было строить для округа или без этих объектов можно было обойтись, как намекает одна из анонимок? Я считаю, что эти объекты крайне необходимы, а методы, которыми я пользовался при их строительстве, прогрессивны. И если мне после этого заседания доверят командовать Прикарпатским военным округом, то я и впредь буду строить именно так. У меня все.

Не ожидая вопросов, я направился на свое место. Но что там началось! Половина членов комитета повскакивали и начали кричать: «Он не делает никаких выводов!» Другие вторят: «Это неслыханная наглость!» Наконец, угомонившись и успокоившись, начали выступать по второму кругу. Однако ни один «оратор» не затрагивал вопросов по существу: я критиковался главным образом за «неправильное» поведение на комитете и за то, что не раскаялся, не сделал «выводов».

Наконец, когда все утихли, Пельше снова обратился ко мне:

– У вас есть, что ответить на вопросы?

– Вопросов по существу обвинения не было. А что касается раскаивания, то для этого нет причин – я совершенно не считаю себя в чем-то виновным.

Тогда вытянули Дятковского. Он, конечно, выступил очень гибко, тем самым смягчил общую обстановку. Он также заявил, что видит свою вину в том, что несвоевременно докладывал командующему относительно необходимости оформления документов и т. п. Это всех успокоило. Дятковскому задали два-три вопроса, и на этом «пытание» закончилось.

Когда все успокоились, начал говорить Пельше. Он долго и подробно говорил о том, какую заботу партия и правительство проявляют о Вооруженных Силах. О том, что народ во имя поддержания нашей армии и флота на высоком уровне боевой готовности отрывает от себя многое. Что военачальники, которым доверили командовать крупными объединениями, в первую очередь должны это понимать, а выделяемые для строительства средства обязаны расходоваться рачительно. И далее все в том же духе. Чем больше я слушал Арвида Яновича, тем яснее мне становилось, что вопрос об исключении отодвигается. Наконец он закончил и, сделав некоторую паузу, сказал:

– Для полного представления вопроса и окончательного принятия решения я зачитаю… характеристику, которую нам прислало Политбюро ЦК Компартии Украины на члена ЦК Компартии Украины коммуниста Варенникова.

Опять сделал значительную паузу. И далее, не торопясь, начал читать то, что прислал Щербицкий.

За долгую службу я имел немало хороших, ярких характеристик. Но то, что было зачитано, превзошло все. Меня даже бросило немного в жар. Я достал носовой платок и, быстро смахнув с лица и шеи капельки, посмотрел на сидящих за столом. У всех был понурый вид, кое у кого отвисла челюсть. Никто друг на друга не смотрел. Пельше читал с толком, с расстановкой и, закончив читать характеристику, опять сделал паузу, окинул всех взглядом и добавил: – Я поинтересовался в Министерстве обороны, как они характеризуют коммуниста Варенникова. Мне ответили, что военный округ, которым он командует, уже два года является лучшим военным округом в Вооруженных Силах и что к Варенникову никаких претензий нет. В комнате установилась гробовая тишина. Молчал и Пельше. Затем он заключил: – Я уверен, что проведенное заседание комитета пойдет коммунисту Варенникову на пользу, и он обязательно сделает для себя выводы. Учитывая это и все остальные изложенные мной обстоятельства, есть предложение в отношении коммуниста Варенникова ограничиться вызовом. Кто за? И сам первый поднял руку. Все за столом последовали его примеру. – Кто против? Кто воздержался? Нет. Коммунист Варенников, учтите все замечания. Я поднялся и заверил, что все это будет сделано. Затем Пельше предложил «поставить на вид» коммунисту Дятковскому