— Ты сказал «родители», Морозов, но не рассказал об отце. Я хочу знать и о нем. И, пожалуйста, давай без сюрпризов. Как есть.

Я невольно замер. Это была та тема, которую я всю жизнь избегал с кем-нибудь обсуждать. Не самая приятная — гордиться точно нечем, но раз уж Корсак интересно узнать, то, пожалуй, мне скрывать нечего.

— Есть отчим, но мы чужие люди в прямом и переносном смысле этого слова.

— Но где-то же твой отец есть? В кого-то же ты уродился таким умным?

Я пожал плечами, остро глядя на девушку. Сейчас было одновременно странно и неожиданно, что я говорю об этом именно с ней. Но разве я не этого хотел? Чтобы Агния потеряла ко мне интерес? Так почему же вглядываюсь в ее лицо, ожидая реакции? Понимая, что мне не все равно, какой она будет.

— Теоретически да. Но я никогда его не видел. У меня мамина девичья фамилия — думаю, если ты сложишь в уме два плюс два, то догадаешься почему. Бабушек и дедушек тоже нет. Был дом в деревне — остался от деда, но отчим уговорил мать его продать — не хватало на первый взнос на машину. Так что, Корсак, у меня действительно планы на эту жизнь, и я должен их осуществить.

В лице Агнии ничего не изменилось, даже улыбка не пропала. Пока я буравил ее хмурым взглядом, она продолжала смотреть смело и с вызовом.

Черт! Как же трудно понять эту девчонку! Что ей нужно?! Зачем столько знать обо мне?

— Значит, ты точно, Морозко, заинтересован в нашем договоре! — сделала она своеобразный вывод из мной сказанного.

Я промолчал, и Корсак обернулась.

— Ты ведь где-то здесь живешь, я не ошиблась? — спросила, оглядывая окрестности.

— Не совсем. Но да, недалеко отсюда. Хочешь зайти в гости? — усмехнулся. — Своей комнаты у меня нет, но мы можем посидеть на кухне. Или на балконе. У отчима там отличная раскладушка — я даже разрешу тебе на ней полежать.

Она покачала головой и вернула мне усмешку.

— В другой раз, Кудряшка. Сначала хочу с тобой поквитаться, так будет честно. Ну что, давай прощаться? — неожиданно предложила. — Интересное у нас вышло свидание.

И правда, такое не забудешь.

— Постой… а как же твоя машина? — я удивился. — Давай тебя провожу, ты ведь не знаешь район…

— Нет! — твердо ответила Корсак, останавливая меня. Легкий ветер бросал волосы ей на плечи, словно штрихами обрисовывая нежные скулы. — Сегодня не судьба, Морозов — хочу побыть одна. Только не радуйся, — она засмеялась, — что от меня избавился. Это всего лишь до завтра!

— А что будет завтра?

— Увидимся в университете?

Если это и был вызов, то я уже поставил под ним свою подпись.

— Увидимся.

— Давай так, — Агния взяла из моей руки бутылку с водой, отвинтила крышечку и сделала несколько глотков. Вернула назад. Под ее темным взглядом наши пальцы соприкоснулись, и я ощутил почти болезненный укол током, вспышкой жара пробежавший по венам. — Остынешь — сам подойдешь. Скоро сессия, не хочу тебе мешать. Но я очень надеюсь, Морозов, что ты не забудешь о договоре.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍У меня не сразу получилось ей ответить, но все же пообещал:

— Я не забуду, если и ты запомнишь, что я тебе сказал.

Я достал из кармана покупки из супермаркета и протянул девушке.

— Возьми, это твое.

Агния взглянула, но покачала головой. Отобрав шоколадные батончики, снова спрятала их в мой карман.

— Оставь сестре на гостинец — она наверняка любит сладкое, как все девчонки.

Оказавшись ко мне ближе, вдруг стала серьезнее. Вскинув руку, отбросила волосы с моего лба, наклонилась, овеяв легким запахом весны, и шепнула в ухо, коснувшись его губами и дотронувшись грудью до моей руки:

— А презервативы не выбрасывай, Кудряшка. Спрячь поглубже до случая. Вдруг пригодятся!

Засмеялась, блеснула черными глазами, взмахнула ресницами, развернулась и ушла, оставив меня стоять в глупом оцепенении и смотреть ей вслед. Глотать воздух сухим горлом, вспоминать мягкие губы и слушать, как громко и часто бьется в груди сердце, словно рвется на свободу… Как глухо звенит в ушах эхо ласкового голоса. Как пробирается под кожу что-то невидимое и необходимое…

Чертова Корсак! Есть ли от тебя вообще защита?!

* * *

Около десяти вечера написала Клюквина. Сбросила сообщение на мессенджер с кучей смайликов в тексте.

Или я был зол, или настроение оказалось плохим, но впервые толпа значков с сердечками вместо глаз показалась неуместной.

Элла Клюквина: «Антошенька, ну как лабораторная? Сделал?! А я только что освободилась! Ну и трудный денек мне выпал! Тетушка у меня такая капризная! Я так старалась ей угодить, что домой вернулась без сил! Целый день сидела возле нее, смотрела на солнце за окном и думала: как было бы хорошо в этот день с кем-нибудь встретиться! С кем-то очень милым! Жаль, что у меня сейчас совсем нет времени на личную жизнь(((»

Антон Морозов: «Готово. Файл на почте»

От Эллы тут же пришло еще одно сообщение, но его смотреть уже не стал, и вряд ли стану. Переоделся в спортивную форму, завязал на затылке хвост, надел бейсболку и присел в прихожей зашнуровать кроссовки. Мне кое-как удалось собрать сломанные в парке наушники, так что я очень надеялся побегать на стадионе под громкую музыку — может, и удастся выветрить из головы все ненужные мысли.

Когда собрался выйти из квартиры — вернулась мама. Сняла туфли, поставила сумку на пол, но к себе не ушла. Спросила подозрительно, взглянув на часы:

— Сынок, а ты куда это собрался? Ты время видел?

— Видел. Мам, я на школьный стадион — хочу пробежаться. Ложись спать, я часа на два, так что не жди.

— Тоша! — окликнула мама, когда я уже вышел на лестничную площадку и положил в карман сотовый. Сунув ноги в тапки, вышла следом. — Там, в магазине…

Странно, но за чувством неловкости пришла необходимость заступиться за Корсак.

— Мам… извини. Я не успел ее предупредить.

— Я не о том. Девочка такая красивая, как картинка! — грустно сказала. — Переживаю я.