Уклоняясь от этого прямого взгляда, Софи закрыла глаза и едва услышала, как ушла миниатюрная экономка.

Быстрым движением выхватив из гардероба новое платье, отметив, как затрепетала шелковая ткань, Софи приложила его к себе – внезапно ей захотелось выглядеть как можно лучше. В сочетании с коротким кардиганом и новыми босоножками на низком каблуке оно смотрелось скорее женственно, чем сексуально. Волосы она собрала вверх, оставив несколько прядей свисать, в последний раз провела по губам светлой помадой и послала Тодду эсэмэску, что готова. Он написал ей в ответ, что постучит к ней перед ужином.

Пару секунд спустя короткий стук в дверь возвестил о его прибытии, и сердце у нее забилось быстрее в неконтролируемом предвкушении. В это мгновение словно бы разомкнуло электрическую цепь между ее мозгом и телом, ниже шеи бушевал шквал. Сглотнув, Софи сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и открыла дверь. К ее удивлению, Тодд был одет в застиранную футболку и шорты, которые выглядели так, словно он десяток раз надевал их мыть машину.

– О… – Она опустила глаза, разглаживая ткань платья.

– Ты отлично выглядишь. – Тодд состроил гримаску. – Я… ты прекрасна. Я…

Его лицо исказилось. Софи заинтриговал разыгрывающийся перед ней конфликт.

– Мои родители переодеваются к обеду.

– Вот как.

Его взгляд скользнул в сторону, совсем не в духе Тодда. Обычно Тодд был открытым, общительным, любые эмоции легко читались на его лице. Нахмурившись, Софи хотела было спросить его, все ли с ним в порядке, но он расправил плечи и подал ей руку с такой галантностью, словно был одет в вечерний костюм.

– Ну что, пойдем? – Словно разом вернулся Тодд-плейбой, глаза у него заблестели, улыбка стала шире. – Хочешь выпить на террасе? Вид на море там неплох, и в ведерке охлаждается игристое.

– Почему бы и нет? – Подавив укол дурного предчувствия, Софи взяла его под руку. – Просто пообещай мне, что в него ничего не подмешали.

– Ни слова о черном шампанском. – Он изобразил, как его передергивает. – Моя мать была бы в восторге от такой идеи. Она без ума от тематических вечеринок. Так и представляю себе. Пещера Бэтмена от Макленнан. Даже думать не хочется. Только Махалия способна держать ее в узде и не дать скатиться в откровенную безвкусицу.

Софи рассмеялась над его притворной театральностью, когда они торжественно спускались, потому что по такой роскошной лестнице идти можно было только торжественно. Внизу Тодд указал на коридор, и они уже собирались повернуть налево, мимо приоткрытой двери, как вдруг он остановился. Выглядело это как в комедии, когда персонаж застывает как вкопанный, только вот почему-то совсем не казалось забавным. Изнутри доносились негромкие голоса, прямо-таки сочившиеся ядом.

– Тебе не обязательно выставлять передо мной напоказ своих шлюх. Имей хоть каплю уважения.

– Уважение… надо же, что я слышу! Ты заслуживаешь уважения! И она моя секретарша, так что будь с ней, черт побери, вежлива.

Лицо Тодда сделалось непроницаемым, точно ластиком стерли солнечный свет, который Софи так привыкла видеть. Ее смутила эта пустота – точно его погасили как свечку.

– Секретарша, как же! – В этих словах кипела ярость. – Как и три последние секретарши, которые у тебя были.

– Господи, Селин, ты просто параноидальная невротичка. И если уж говорить о количестве, я потерял счет твоим тренерам по теннису.

– Они и есть тренеры по теннису, – последовало горячее отрицание.

– Так и мои секретарши – секретари, черт возьми, женщина.

В ответ последовало насмешливое фырканье.

– На твоей игре это не слишком сказалось. Надеюсь, ты записала нас на партию смешанными парами у Алленбруков.

И на это мать Тодда ответила с ледяным презрением:

– Конечно, всегда так делаю. Хотя, если у меня так плохо получается, зачем тебе со мной играть?

– Потому что ты моя жена. – Злой, скрипучий голос, должно быть, принадлежал отцу Тодда. – Потому что так полагается себя вести. Только представь себе, что Макленнаны не появятся? – Голос стал тише, в него закрался намек на зарождающуюся угрозу. – Я ожидаю, что ты будешь вести себя как подобает. Алленбруки – важные спонсоры гольф-клуба, не говоря уже о том, что Джефф Алленбрук теперь генеральный директор банка. И Джини Алленбрук ты, кажется, нравишься. – Последнее прозвучало с толикой недоброжелательного удивления.

– Ну, спасибо. Я так рада, что хоть на что-то гожусь, – парировала Селин. – Ты ведь понятия не имеешь, правда? Даже не задумываешься, сколько трудов стоит справляться с этим домом? С квартирой в Манхэттене? С лыжным домиком в Аспене? Ты думаешь, еда как по волшебству появляется на столе? Меню на званые обеды сами себя выбирают? Дизайнеры оформляют залы без плана или указаний? – С каждой фразой ее голос набирал силу, как умеют только певицы сопрано. – Ты думаешь, легко развлекать твоих важных гостей, деловых людей? Ты, кажется, думаешь, будто я сижу сложа руки.

– Ты опять ударяешься в эмоции, Селин.

– Эмоции! – взвизгнула мать Тодда. – Ты думаешь, это эмоции?

Тодд закрыл глаза и поморщился, замерев в ожидании. Раздался пугающий грохот.

– Вот тебе эмоции!

– Возьми себя в руки, женщина.

Тодд внезапно поднял голову, и, проследив за его взглядом, Софи увидела, что по лестнице спускается Марти с телефоном в руке и в наушниках. Толкнув дверь, Тодд переступил порог.

– Марти будет здесь с минуты на минуту. По крайней мере, постарайтесь вести себя перед ним по-человечески! – рявкнул он тоном, которого Софи от него никогда раньше не слышала.

Селин поспешно сделала милое лицо, в то время как более пожилая версия Тодда раздраженно вздохнула.

– Мы выпьем в гостиной, пока Махалия приберется здесь. – Он многозначительно посмотрел на мириады осколков хрусталя, разбросанные по полу. В стене виднелась отчетливая вмятина. – И я был бы благодарен тебе, Тодд, если бы ты не говорил с нами в таком тоне.

– Марти, дорогой, сними эти дурацкие наушники. – Голос Селин внезапно стал сладким, как сахар.

– Да, сынок, ты похож на хулигана. – Отец Тодда окинул его быстрым взглядом с головы до ног, словно желая убедиться, что сын соответствует стандарту. – И заправь рубашку. Ты уже не ребенок. В отличие от твоего брата, который, кажется, забыл, что мы переодеваемся к обеду.

Марти заправил рубашку, его лицо казалось точной копией лица Тодда, то есть было лишено всяческого выражения.

Софи вдруг поймала себя на том, что придвинулась ближе к Тодду. И мать, и отец сделали вид, что не замечают ее присутствия, за что она была им горячо благодарна. Она чувствовала себя так, словно с головой окунулась в пьесу – дублерша без сценария. А еще ей пришло в голову, что прежде она всегда видела Тодда одетым безупречно.