Ведь именно он стоял в дверях зала и посторонился, пропуская нас. И похоже, я знаю его, видела пару раз, пока жила в отеле. Ещё и мама Лара с ним однажды беседовала. Она, как по мановению волшебной палочки, умела не только готовить, но и знакомиться с людьми даже далёкого от неё круга.

Хотя – вот о чём им разговаривать? Если только о свадебном банкете, который должен был проходить в ресторане отеля. Потому что этот мужчина – его владелец, Князев Михаил Глебович.

Или я обозналась?

– И куда вы сейчас? – интересуется Ромин отец.

– Домой. Жéне надо переодеться.

– У меня одежда в другом месте, – в смятении поправляю я.

– А где? У…

Наверное, Рома предполагает, что у Высоковских, и не торопится договаривать. А я мотаю головой, сжимаю губы. Его отец прекрасно знает ответ, но не вмешивается, только с любопытством смотрит на меня.

– В отеле. В котором я жила.

– Это в каком? – уточняет Рома.

Мне кажется, он уже и сам догадывается, что услышит в ответ. Потому что выражение на лице у него такое, будто его удачно разыграли, и он лоханулся по полной.

– «Княжий двор», – выдыхаю негромко.

– О! – с наигранным изумлением и пониманием кивает Ромин отец. – Тогда я примерно представляю, куда ехать.

Он отходит в сторону, достаточно далеко, чтобы не мешать нашему разговору, достаёт из кармана телефон, отворачивается. Но Рома молчит, и тогда я спрашиваю сама:

– Ты ведь Князев?

– Угу, – отзывается он.

– Тот самый?

– Видимо, да.

– И «Княжий двор» – это же… твоё?

– Отчасти, – подтверждает Рома. – Но вообще, конечно, папино. – Он резко меняет тему, словно не хочет лишний раз говорить о подобном или считает важным другое: – А ведь я даже к тебе домой ездил. Точнее, к твоей маме.

– Она эти дни со мной жила, – поясняю я.

– А ты жила… – Рома опять не договаривает, точнее, не произносит название, а обозначает пространно: – здесь. – Хмыкает, качает головой. – А ведь я мог бы и сообразить, что Арчи врал. И что поселил тебя в нашем отеле. Он тот ещё приколист.

– Арчи? – переспрашиваю озадаченно, и теперь уже Рома поясняет, произносит на мой манер:

– Артурчик.

– Вы хорошо знакомы?

Я уже и сама понимаю, что – скорее всего. Артур же сам говорил, что у них особые отношения с владельцами «Княжьего двора», он и Михаила Глебовича называл дядей Мишей.

– Да, – подтверждает Рома. – Наши отцы вместе учились. И с тех пор они, ну… не просто друзья, ещё и соперники. И партнёры по бизнесу.

– Так вот вы куда делись! – опять прилетает со стороны, прямо дежавю, только голос уже не мужской, а женский. Мамин. – Евгения! Ну, знаешь!

Я вижу, что ей много чего хочется сказать, но она сдерживается. И её распирает отнюдь не возмущение, а, скорее, любопытство. Она заинтересованно поглядывает то на Рому, то на его отца. И на второго, между прочим, гораздо больше. Я помню, как после беседы с ним в отеле, она многозначительно повторяла:

– Какой потрясающий мужчина. Во всех отношениях. И выглядит очень даже. Да, Женьк? И, между прочим, сейчас одинокий.

Но тогда я только согласно кивала, половину слов пропуская мимо ушей. А сейчас, когда всё предыдущее отодвинулось вдаль, для меня самое главное, что Рома рядом и крепко сжимает мою ладонь. А всё остальное… ну не знаю. Всё остальное кажется таким милым и… безобидным. Я ничего не боюсь, меня ничего не смущает, не представляется опасным, странным и нерешаемым.

– Ну и что дальше? – спрашивает мама.

Женя

– Предполагаю, нам есть о чём побеседовать, – вмешивается Михаил Глебович. – Всем вместе. И… – судя по его взглядам на Рому, я предполагаю, что сейчас прозвучит ещё «и по-отдельности», но он говорит о другом: – так как Жене надо переодеться, целесообразней всего поехать в отель. – Хотя уверена про мой вариант он тоже думает, и все мы думаем и понимаем. – Там как раз всё к банкету готово. Заодно сможем перекусить.

– Ой, нет, – поморщившись, отмахивается мама. – Сыта я уже этой ресторанной едой. – Но тут же спохватывается, с извиняющимся видом смотрит на Роминого отца, добавляет поспешно: – Я не говорю, что у вас там плохо готовят. Совсем нет. Очень даже. Отлично готовят, но… – Она приподнимает брови, интересуется доверительно: – Лучше же сейчас по-домашнему, правда? В неформальной обстановке. И лучше я сама всё приготовлю. Вон хоть у Женьки на квартире. – Она опять обращается к Михаилу Глебовичу, опять чуть виновато, но в то же время с лёгким вызовом: – Если, конечно, вас настолько простая обстановка не смутит.

– Не смутит, – заверяет тот, иронично улыбаясь. – Переживу. И Рома, как я понимаю, к той обстановке давно уже привык. Раз сам в ней живёт.

– Живёт? – эхом повторяет мама Лара, будто пробуя на вкус услышанное слово, точнее, медленно вникая в его смысл. Похоже, понимает. Ловлю на себе её короткий, но очень красноречивый взгляд. Хотя потом она добавляет достаточно сдержанно и безучастно, как бы подтверждая: – Ну да. – Понимающе кивает. – Тогда, тем более. Дети пусть в отель заедут, чтобы Евгения, – она делает многозначительное ударение на моём имени, – могла переодеться. А мы с вами, Михаил Глебович, прямо туда. Только заскочим по дороге в магазин за продуктами. Потом я быстренько всё приготовлю, я умею, – распоряжается мама уверенно, но тут же опять спохватывается: – Если вы, конечно, не возражаете.

Князев-старший не возражает. И мы тоже. Я же уже говорила когда-то, что с моей мамой иногда проще согласиться. Рома отдаёт ей свои ключи от квартиры, потому что мои тоже в отеле. Я бы вернула их хозяйке, но раньше было не до того. И это даже хорошо, что я не успела.

Разъезжаемся в разные стороны, и уже в дороге я спрашиваю:

– Ром, почему ты мне не рассказал?

Он на секунду поворачивается, ловит мой взгляд, догадывается без подсказок.

– Что я знаком с Арчи и что такой же избалованный богатенький сноб, как он?

У меня есть предположение, вполне правдоподобное. Наверняка бы многие так подумали. Что он проверял: настолько ли я немеркантильная и не падкая на богатство, как постоянно утверждала, или всё-таки деньги и беззаботная жизнь в достатке для меня главное. Но мне это предположение совсем не нравится. Разве в нём меньше неискренности и расчёта?

– Потому что я и без этого вполне обойдусь, – произносит Рома.

Я знаю. Поэтому сейчас и чувствую себя рядом с ним защищённо и надёжно, но…

– А ещё есть какие-нибудь тайны?

– Больше никаких. Тайн точно никаких, – Он снова на мгновение оглядывается на меня, спрашивает: – Тебя смущает?