— Где он? — Мелетиос едва не визжал, волоча охранника вниз по ступенькам.

— У нас здесь много монахов.

— Особенный заключенный. Узник госпожи.

— Нормандец Аземар? — переспросил охранник.

Луису показалось, что он сейчас задохнется.

— Да, он.

— Он должен быть здесь.

Они оба забегали между заключенными, переворачивая лежавших, всматриваясь в изможденные, бледные лица.

— Как, ты говоришь, его звали? — уточнил Луис.

Мелетиос подошел нему и бухнулся на колени.

— Клянусь жизнью, господин, я говорю сейчас чистую правду и надеюсь на твое снисхождение. Я подозревал, что ты лично знаком с этим человеком. Я надеялся, что ты уви­дишь его, и я заслужу от тебя награду за то, что привел сю­да и освободил его. Но его нет. И теперь я в большой опас­ности.

— Кто был тот узник?

— Аземар, северянин. Он умолял сообщить о нем тебе, когда я принял его. Он говорил, что пришел предостеречь тебя. Я...

— Почему же ты не сообщил мне? — Ледяная ярость кло­котала в нем. Аземар? Его друг?

— Мне запретили. Я получил четкий приказ от имени им­ператора.

— Но за что он попал сюда? Кто... — От известия, что Азе­мар оказался в этой кошмарной тюрьме, у Луиса путались мысли.

— Я слуга, я тюремщик, я ничего не знаю.

— Ты точно тюремщик? Разве ты способен на что-нибудь, кроме как брать взятки? Почему ты ничего не сообщил мне?

— Он был заключен сюда от имени начальника священных покоев. Пленника привела сестра начальника. Если бы я ска­зал тебе, то был бы уже покойником. Но вот если бы ты сам нашел его, тогда...

Луис окончательно убедился, что кто-то водит его за нос. Почему Аземар оказался в темнице? Вероятно, он действи­тельно хотел предостеречь его от чего-то, но кто-то не дал это сделать. Только кто? Угрожает ли опасность Беатрис? Нет, Луис, давай, думай. Кто бы ни были его враги, они не уничтожили его за тот месяц, что он прожил во дворце. Убийство или похищение во дворце императора вызвало бы такую бу­рю, что не стоило даже пытаться.

Он обязан помочь другу.

— Прости меня, — Мелетиос уже ползал на коленях.

— Как думаешь, куда он пошел?

— Есть только одна дорога, господин, — ответил Мелети­ос, — туда, вниз, в пещеры. Он каким-то образом освободил­ся от кандалов и попытался бежать этим путем.

Луис ударил Мелетиоса в грудь и впился взглядом в его лицо.

— Этот человек был мой друг и наставник, — сказал он, — и мы его найдем. — Он развернулся к шести стражникам. — Вас тут целая толпа, — добавил он. — Будет хоть какая-то польза!

Темнота не пугала Аземара, когда он полз по тоннелям, по­тому что эта темнота была ненастоящей.

Прикосновений к камням, отдаленного шума воды и запа­ха волка, заглушавшего все прочие запахи, было достаточно, чтобы у него в голове сложилась полная картина окружающе­го мира и он увидел путь. Все это вовсе не показалось ему не­обычным, наоборот, он даже подумал, как странно, что до сих пор никогда не обращал внимания на подобные ощущения.

Пока он шел, ему казалось, что он входит в иные пещеры, пещеры своего разума. Он вспомнил, что пришел сюда не просто так. На самом деле у него было несколько причин. Он попытался изложить их по порядку. Он в Константино­поле. Для чего? Чтобы найти жилье. Нет, не то. Это тоже бы­ло целью, только не главной. Что еще? Убить кого-то. Нет. Спасти кого-то. Спасти кого-то и убить кого-то. Одного и то­го же человека. Эта мысль показалась ему едва ли не смеш­ной. Он в пещерах. Почему? Потому что кто-то отправил его сюда. Нет. Он сам сюда пришел. Кто-то другой хотел, чтобы он пришел. Кто хотел, чтобы он пришел? Волк. Волк, кото­рый не совсем волк.

Он вспомнил свою юность. Он был найденыш, из мило­сти воспитанный в монастыре. В своих самых ранних воспо­минаниях он бежит по берегу реки с мальчишками, кругом густая зелень, летний день. Он уже бегал по этому берегу раньше, много лет назад, в прежних жизнях — теперь он чув­ствовал это.

Воспоминания ворочались в сознании, но когда он пытал­ся понять их, это было все равно что читать страницу, зали­тую чернилами. Он помнил поле, зреющие под солнцем ко­лосья, искры на речных волнах, и еще рядом с ним была женщина в черном платье и с волосами цвета горящего зо­лота. «Не ищи меня», — сказала она. Но он все равно искал ее — ему казалось, он знает ее целую вечность.

В последние годы он переносился во сне в удивительные места. Он видел себя в низком крестьянском доме с дерно­вой крышей, которая едва доходила ему до пояса, женщина с золотистыми волосами развешивала под крышей травы для просушки. Он хотел поговорить с ней, сказать, что любит ее. Но она убегала от него — всегда она убегала, а он догонял, умоляя ее остановиться.

Всю свою жизнь он был счастлив в монастыре. Пищи бы­ло вдоволь, компания отличная, и он был прирожденный ученый. Его орден требовал беспрекословного подчинения, постоянства и строгого следования обетам. Это было нетруд­но. Он жил по монашеским правилам с самого детства.

Однажды он работал в поле. Мимо проезжал местный правитель с детьми. И вот тогда он увидел ее с другого бере­га реки, дочь герцога на сером коне, в окружении воинов. На секунду перед ним промелькнула иная жизнь, он представил себя одним из этих воинов, которому предстоит жениться, завести детей, отправиться на войну. А в следующий миг он вернулся к своей работе.

Его друг Луис бежал, если не сражаться, то любить, а Азе­мар остался со своими книжками, соблюдать часы богослу­жения, выращивать пищу, убирать и готовить.

Он полз вперед на животе.

— Кем я был? Кем же я был?

Он чуял воду.

За спиной замелькали огни, послышались голоса. Он под­нялся, длинная тень упала на стену. Откуда-то из недр тон­неля его звал еще один голос. Девочка?

Перед ним была вода. Вода связывает ее с ним. Он припал ртом к воде и напился.

— Это поток...

Он сам произнес эти слова, придвигаясь к воде еще ближе. Губы зашевелились, выговаривая другие слова:

— Слиянье вод в источнике мира,

Где мертвый бог взял свою мудрость.

Течение увлекало его куда-то. Это течение в настоящем мире или в мире его грез?

Раздался крик.

— Что ты делаешь? Это он тебе нужен!

— Ты совершил уже немало ошибок, Мелетиос!

— Именем начальника священных покоев, приказываю остановиться!

Аземар узнал один из голосов у себя за спиной. Этот голос как будто вызывал в памяти картины из прошлой жизни, жизни до Нумеры, до того, как он ел кровавую пищу, выса­сывая знания из человеческих костей, до того, как увидел мир таким, какой он есть, в пятнах и поту, в грязи и вони, каким не видит его человек.