– А если я хочу, чтобы ты меня в них не втянул?

Сама не понимаю, отчего так разозлилась. В чем-то Рей прав: пускай он и не тот муж, о котором я мечтала, зато в самом деле спас мне жизнь. Голова раскалывалась от мыслей и сомнений.

– Поздравляю с первой супружеской ссорой. – Помощница бургомистра стояла чуть в стороне и держала в руках портфель с документами.

Мне стало так стыдно, что щеки загорелись, а Рей невозмутимо вышел вперед и улыбнулся ей:

– Она не первая, но мы уже пришли к согласию.

– Здорово. Тогда вам пора. Нельзя просто так бродить по канцелярии. Если Йен узнает – у него возникнут вопросы.

Рейгаль развернул лицензию и показал ее Дэне, а потом назвал меня своим помощником и попросил дать нам доступ к личным делам. Их хранили в подвальном помещении, таком огромном, что без местного архивариуса мы бы потерялись.

Скрюченный старичок довел до нужного стеллажа и выдал Рею тонкую папку, в которой хранилась вся информация о моей сестре. Два пожелтевших листа. В одном – время прибытия в Дагру, имя, зверь и дар. Золотая мышь, дар – слепота. Здесь ей повезло еще меньше, чем мне. На втором же листе была короткая выписка, что все данные об этом маге утеряны.

– Не огненные шары, вылетающие из ладоней, – хмыкнула Дэна. – Неудивительно, что бедолага не прижилась в Дагре. Наверняка не нашла нормальной работы и отправилась куда-нибудь в дикие земли, где благополучно сгинула.

– Ни один отряд охотников не записывал ее в числе погибших, – прокряхтел старик. – К тому же слепота – редкий и сильный дар, жаль, что зверь девушки был слаб, просыпался только по ночам.

– Слепота – сильный дар? Даже мои ледышки, – она сжала кулаки, над которыми тут же закружились крохотные снежные вихри, – полезнее в быту.

– Лед, огонь, болтовня с мертвыми, – хранитель бросил взгляд на Рея, но тот только пожал плечами, – обычные дары, магов с ними сколько угодно. Но бывают дары настолько удивительные, что не знаешь, как боги смогли такое измыслить. Я выписываю их в отдельную книгу. Бывают случаи, когда дар несет только проблемы магу, а бывают…

– Можно прочитать? – загорелся Рей и приблизился к старику. – Я давно интересуюсь чудесами Дагры.

– А почерк у тебя красивый?

– Матушка заставляла меня заниматься каллиграфией. А буквы Ребекки можно вывешивать на стену под стеклом и в раме.

– Перепишешь тогда пару последних страниц, пальцы уже не те, не получается писать разборчиво. Девке не давай! – пригрозил он скрюченным пальцем. – Знаю их, не могут просто переписать текст – все давай его приукрашивать! Вот эта мне две главы испортила.

– Исправила в них ошибки и почистила стиль. – Дэна закатила глаза. – Вы же хотели издать свою рукопись, а в нынешнем виде никак нельзя.

– Девке не давай! – еще раз прикрикнул хранитель и пошаркал между полок за своей книгой. – А то почистит! Слов своих не найдешь, так их почистит!

Рей еще раз заверил старика, что будет обращаться с его книгой точно как с невестой в брачную ночь, после чего взял ее, разложил на столе, сразу пролистал к последним страницам и начал быстро их переписывать. Толкаемая скукой и любопытством, я заглянула к нему через плечо и увидела ровный ряд абсолютно одинаковых крючков с редкими пробелами.

– Зачем ты соврал ему о своем хорошем почерке? Пожилой человек понадеялся на твою помощь, а вместо нее получит полотно неразборчивого текста.

– Хуже не будет. – Рей сунул мне под нос страницы, на которых мелкие, как бисер, буквы хаотично скакали по строчкам, прятались под кляксами и расползались от капнувшей воды или отвара. – К тому же я не врал: матушка в самом деле заставляла меня заниматься каллиграфией, правда, без особых результатов. А вот твои буквы можно вывешивать на стену. Старый хрыч мог не прогонять Дэну и получил бы красивую и опрятную рукопись.

Он полистал еще немного и показал мне страницы, исписанные совершенно иным почерком. Оказывается, помощница бургомистра тоже обучалась в моей академии, только наш преподаватель по каллиграфии так много времени уделял завиткам на буквах и их плавному соединению. Когда же эти элементы не удавались – безжалостно бил по пальцам своей любимой деревянной палочкой. Женщина, по его мнению, должна писать безупречно, это у мужчины есть другие обязанности и нет времени украшать буквы завитками. Сейчас бы я хотела все упростить, но привычка сильнее.

Видимо, это коснулось и Дэны. Ее почерк сгладился, потерял часть элементов, но остался таким же вычурным, как и у любой другой выпускницы Первой женской академии. Значит, ее родители были достаточно состоятельными, чтобы вложить часть капиталов в обучение дочери, но не стали выкупать дочь, оказавшуюся магом.

– Так что зря ты его жалеешь. – Рей забрал у меня книгу и продолжил писать.

– Бедолага просто не знал, что значит «как с невестой в брачную ночь» из твоих уст.

– Ребекка, я же извинился, и мы все забыли. – Буквы все так же ползли из-под его руки, будто разговор ему нисколько не мешал.

– Когда же это случилось? Может, я снова спала, а ты не только подглядывал и свистел, но еще и извинялся?

– Примерно тогда, когда мы с тобой целовались как сумасшедшие, ты была готова отдаться, но я устоял. Вот тогда я и подумал, что события нашей неудавшейся брачной ночи остались в прошлом, можно шагать в будущее.

Перед глазами замелькали багровые круги, но я ущипнула себя за бедро, досчитала до десяти и почти спокойно ответила:

– Ты напирал и собирался соблазнить меня…

– Собственную жену. – Рей даже не отвлекся от текста. – Негодяй Флинн, это в его духе.

– Девушку, которую едва знает! – уточнила я. – И это я тебя оттолкнула.

– Но я и не напирал. У меня есть и более весомые доводы в пользу своей теории, но не хочется приводить их в такой неромантической обстановке.

Выделенный нам стол прятался за пыльными стеллажами, свет же давала одна магическая лампа, отчего мне было не по себе. Казалось, в темноте прячутся готовые сожрать монстры, шаги которых раздавались на самой грани слышимости.

Один. Второй. Застыл на месте, поняв, что его заметили, но слишком поздно: я его услышала, развернулась и зашипела.

– На мышей потянуло? – сочувственно поинтересовался Рейгаль. – Можешь погонять, пока я пишу.

– Это месть за дохлую корову?

– И птичий туалет.

– Ты маялся от безделья. Но я слышала что-то.

– Угу, даже ушки подросли, кошечка моя.

Я тронула свое ухо и тут же отдернула руку, нащупав мех и острые края. Но стоило взять себя в руки, как ухо вернулось к прежнему виду, а шаги стихли. Обманка? Или за нами действительно кто-то приглядывает?

Рей закатил глаза и выразительно указал на книгу, затем куда-то на потолок. Это такой намек, что старик боится за сохранность своего сокровища и следит за нами? Поэтому Рей говорил о неромантической обстановке? Не пыль же его останавливала, в самом деле.