– Так, – я потерла виски. – Слушай, у тебя его фотография есть?

– Чья?

– Твоего Саши, естественно. Марина, соображай быстрее!

– А-а. Нет, наверное, – девушка растерянно огляделась. – Я же говорила, не люблю фотографий.

– Ладно, черт с ней! Говори адрес!

– Сашин? Комсомольская семнадцать, квартира тридцать пять. А что?

– Марина, – я заговорила медленно и тихо. – Извини, но у меня плохая новость. Дело в том, что тот алкаш, которому твоя мама якобы поручила убить твоего отца, тоже живет на Комсомольской. Дом семнадцать, квартира тридцать четыре.

Марина почти бежала, я все время оказывалась в роли догоняющей. Стоило нам поравняться, как она тут же делала новый рывок и уходила вперед. Время от времени до меня доносилось ее бормотание: «Ну, погоди… ну я с тобой поговорю… ну ты у меня узнаешь… ты попляшешь…». При этом пальцы рук девушки судорожно сжимались. Казалось, она предвкушает момент, когда сумеет вцепиться в роскошную шевелюру бой-френда.

Я начала опасаться, что вместо серьезного разговора придется принять участие в вульгарном мордобое. Причем, в роли самой неблагодарной – разнимающего. Или лучше наоборот, дать Марине выплеснуть накопившийся гнев? Глядишь, после такой обработки Саша будет более склонен к сотрудничеству.

Конечно, с точки зрения прав человека, всеобщей толерантности и политкорректности подобные методы вызывают большое сомнение. И могут быть приравнены если не к пыткам, то к агрессивным методам допроса. С другой стороны, если Мариночка желает высказать Саше естественное недовольство его поведением, я-то здесь при чем? Я его бить не собираюсь. Просто не желаю вставать между бранящимися милыми. И это никакое не нарушение прав человека, а простое благоразумие и забота о собственной безопасности. А мое намерение воспользоваться его состоянием после полученной трепки, – всего лишь умение использовать сложившуюся ситуацию с максимальной выгодой. Профессионализм, если хотите.

В общем, единственная сложность – надо проконтролировать, чтобы Марина не успела схватить какой-нибудь твердый тупой предмет. А то еще перестарается, да проломит сгоряча любимому голову. Как мне тогда с ним разговаривать?

До дома на Комсомольской мы добрались фантастически быстро. Думаю, рекорд по уличному бегу на каблуках теперь принадлежит нам. Марина одним духом взлетела по лестнице. Я честно старалась не отстать, но когда остановилась на площадке за ее спиной, Марина уже звонила в дверь, одновременно ковыряя ключом в замке.

– Ты от меня не спрячешься, не надейся, – продолжала бормотать она. – Я тебя из любой щели достану!

Ключ повернулся, и она с громким «Ага!» влетела в коридор. Пробежала через прихожую и скрылась в комнате. Поскольку я не так торопилась, то огляделась по сторонам и смогла оценить общее состояние прихожей. А выглядела она, если воспользоваться общеизвестной поговоркой, «словно Мамай прошел». Длинный неестественный всхлип Марины и последовавший за ним шум падения меня уже не удивили. Похоже, нас кто-то опередил и, скорее всего, душевного разговора с Сашей не получится.

Я подняла валяющуюся дубленку, но тут же снова безвольно разжала пальцы. Бочком, стараясь не наступать на устилающую пол разнообразную одежду, пробралась в комнату. Она выглядела не лучше. Точнее, намного хуже. Такой же, как в прихожей, разгром дополняли два неподвижных тела. Ну, Марина – ладно, тут простой обморок. Я опустилась рядом с ней на колени, пощупала пульс. Поежилась, глядя на острый угол лежащего на боку полированного журнального столика – висок девушки разминулся с ним сантиметра на два, не больше.

– Спасибо тебе, Господи, и за малые дары, – вспомнила я присказку Гоши.

Да, все складывается плохо, просто отвратительно. Но хоть от несчастного случая со смертельным исходом там, наверху, Марину уберегли.

А может, и с Сашей ничего страшного не случилось? Может, он просто пьян? Или спит крепко? Или без сознания? А что, пришли воры и грабители, стукнули хозяина по голове, чтобы не мешал, сделали свое черное дело и ушли. А хозяин сейчас очнется, сядет, почешет шишку на голове…

Не поднимаясь с коленок, я переползла к нему поближе, дотронулась пальцами до щеки. Увы… Одного прикосновения было достаточно, чтобы понять – Саша никогда не встанет. Почему-то только теперь я заметила большую лужу крови и попятилась.

У меня закружилась голова, и пришлось упереться руками в пол, чтобы не упасть. Какое-то мгновение я размышляла: не составить ли компанию Марине? В конце концов, имею право – я слабая женщина, подобный экстрим мне не привычен и не по силам.

Господи, зачем я здесь? Я тихий мирный человек, учитель математики, мне не нужны приключения! Да, я люблю почитать про что-нибудь эдакое в книжке, но в жизни – избави Бог! Не нужны мне никакие трупы, разгромленные квартиры, разбитые головы…

Ох! Как же это я забыла? Я ведь не учитель, а частный детектив! Пусть с очень небольшим стажем, пусть в нашей фирме я самый младший партнер, пусть до Гошки, а тем более, до Александра Сергеевича мне – как до Пекина пешком, но я самый настоящий частный детектив. И просто обязана сейчас проявить профессиональную твердость, взять себя в руки и приняться за дело. Именно так – за дело! Вот только с чего начать? Наверное, прежде всего, надо подняться с пола. В позе растерянной лягушки много не наработаешь.

С тем, чтобы подняться, проблем не возникло, и голова перестала кружиться. Уже хорошо. Я снова посмотрела на Сашу, перевела взгляд на девушку. Что-то она долго лежит. Наверное, это отвар Татьяны Юрьевны действует, и обморок перешел в глубокий сон? Такое бывает, мне Нина рассказывала. Может, попробовать привести Марину в чувство? Нет, не стоит. Лежит себе тихо, никому не мешает. А кто знает, как она себя поведет, когда очнется? Пусть Стрешнев сам с ней разбирается, когда приедет. Кстати, вот и ответ, что нужно сделать в первую очередь – позвонить, естественно. Я достала трубку и вызвала номер офиса.

А вы что думали, я первым делом в милицию буду звонить? Правильно, как законопослушная гражданка, я обязана поступить именно так. Но согласитесь, две-три минуты в такой ситуации роли не играют, а держать руководство в курсе всех событий – моя святая обязанность. Поэтому я сделала короткий и четкий доклад шефу, выслушала не менее короткие и четкие указания и только после этого связалась со Стрешневым.

Володя отреагировал более эмоционально и, на мой взгляд, не совсем адекватно. Сначала выругался и, судя по звуку, запустил в стенку чем-то железным и тяжелым. А потом спросил устало и тоскливо:

– Ну что ты за человек, Ритка? Ну почему там, где ты, там обязательно сразу труп?

Естественно, такая несправедливость меня возмутила. Во-первых, не надо передергивать! Если бы везде, где я бываю, находили трупы, наш почти миллионный город давно обезлюдел бы. А во-вторых… во-вторых, можно подумать, мне эти трупы в радость! Так что ответила я подчеркнуто сухо:

– Чем глупости говорить, лучше бы приезжал быстрее.