Мне не хотелось, чтобы он знал. Я понимала, как это выглядит со стороны, и прекрасно отдавала в этом себе отчет. Вот только объяснить все оборотню сейчас, скорее всего, не получится. Он увидит ровно то, что увидит любой, и интерес мой к Конарду воспримет вполне однозначно.

Я еще раз бросила взгляд на закрытый тканью портрет и повернула ручку двери.

- Где пожар? – улыбнулась, рассматривая Маркуса, застывшего возле кухонного острова.

- Отец ищет тебя.

М-м-м. Видимо, разговор с альфой состоится все же сегодня. Плохо. Я еще не до конца отошла.

- Быть буре, - пробормотала, обходя Джефферсона и доставая из холодильника лимонад.

- Что случилось?

- Да ничего… - пожала плечами, снова строя из себя дурочку. – Я просто навестила сегодня Анну. Скорее всего, альфа хочет узнать, - я открыла коку, сделала жадный глоток, - как все прошло, - повернулась к Марку. – А прошло все хреново!

Маркус ничего не ответил, только взгляд отвел.

- Мне надо переодеться, а еще… - я обошла все еще молчавшего друга, взялась за перила лестницы. – Тебе не стоит об этом беспокоиться.

- А о чем мне стоит беспокоиться, Крис? – вдруг нахмурился Джефферсон, заставив меня обернуться.

- Что ты имеешь ввиду? – мне не понравился ни сам тон, ни вопрос, ни взгляд, которым сверлил меня Марк.

- Почему тебя привез Макклин? Где ты была всю ночь?

- А не много ли вопросов для одного раза? – разозлилась я. – Для одного волка?

- То есть отвечать ты не собираешься?

- Не собираюсь, - пожала плечами. – Либо ты доверяешь мне, либо нет. Здесь решение за тобой, Марк, и ссориться я не хочу. Поверь, мне хватает проблем на сегодняшний день, - я повернулась к лестнице, поставила ногу на ступеньку, собираясь все-таки подняться наверх и сменить испачканную углем одежду, но не успела.

Тихое рычание раздалось у самого уха, и волк с силой дернул меня к себе, разворачивая лицом, сжав руки на плечах. В глазах плескалась злость, я видела зверя на их дне. И… И что-то еще. Отражение какого-то чувства, которое мне не понравилось, потому что слишком было похоже на… вину?

О нет. Нет-нет-нет. Закрывайся, Хэнсон. Не надо тебе этого дерьма. По одному пациенту за сутки – так всегда говорила Ирэн.

Но того, что я уже успела схватить, хватило с головой.

- Отпусти меня, - прошипела, дернувшись.

Джеферсон с шумом выпустил воздух.

- От тебя воняет Макклином, везде его запах, - процедил Маркус, всматриваясь в мои глаза.

- Я ехала с ним в одной машине, Джефферсон. И в последний раз повторяю, отпусти меня!

- Запах слишком сильный, - его руки сжались крепче. – Где ты была всю ночь?

Да какого хрена?

- А где был ты? – я перестала пытаться вырваться, левый уголок губ пополз вверх. Попытка сдержаться, вернуть душевное равновесие провалилась с треском.

Джефферсон напрягся, злости во взгляде прибавилось, он плотнее стиснул челюсти.

- Я же не говорю, - продолжила, - что от тебя воняет помойкой. Я же не обвиняю тебя в том, что за все время, что я здесь, мы с тобой нормально разговаривали всего пару раз. Да, ты больше времени проводишь с Бартон, чем со мной. Ночь, когда Анне стало плохо… ту ночь ты ведь провел у нее? Так почему ты думаешь, что можешь ставить мне в вину присутствие в моей жизни Макклина?  

Новости в этой стае, да и в любой другой разносятся удивительно быстро. Ты узнаешь даже то, чего знать не хочешь.

- Не сравнивай одно с другим! – Маркус почти орал, и пальцы с каждым мгновением все глубже впивались мне в плечи.

- Почему?! – злость – это заразно, особенно в стае, особенно, когда ты и без того не то чтобы очень контролируешь свои эмоции.

Я с силой оттолкнула от себя мужчину, зарычала, оскалившись. Не ожидавший подвоха Маркус отступил к дивану. Его руки сжались в кулаки.

- Да что с тобой происходит?!

- Что со мной происходит? Серьезно?! Ты это сейчас серьезно?! – я была готова наброситься на друга, хотелось треснуть его по башке. – Ты не представляешь, как сильно мне хочется сейчас тебя придушить. И вообще, а не пойти бы тебе к черту! Катись отсюда! Дорогу в дом альфы я найду и сама!

- К черту, говоришь?! – а вот это был уже натуральный рык. Джефферсон опасно сощурился. – Только вместе с тобой!

Я снова оказалась у него в руках, и Маркус впился в мои губы. Поцелуй был полным злости. Оборотень обхватил меня за талию, вжал в свое тело, его сердце яростно билось о грудную клетку, глаза стали волчьими, удлинились клыки. Он укусил меня. Еще раз и еще. Я вцепилась Маркусу в волосы, он намотал мои на кулак, развернулся, прижимая меня к спинке дивана, заставляя прогнуться назад.

Я хотела попросить его остановиться, я хотела отстраниться, я… много чего хотела, но злость, усталость, проснувшиеся гормоны глушили все доводы разума, все другие желания, кроме одного – чувствовать его губы. И со стоном я сдалась, сама плотнее прижалась к Джефферсону, скользнула рукой по его скуле и тоже запустила в волосы. Мне нравилось чувствовать их под пальцами.

Маркус с шумом выдохнул. Наши языки сплетались, словно стараясь доказать, кто главнее, когти царапали, бешено бились сердца. Злость не ушла, никуда не делась. Она была здесь, а смешавшись со страстью превратилась в шипуче-колючий коктейль. Жар разлился по телу, кружилась голова, вкус его губ, ощущение тела, ощущение того, что он так близко. Я почти таяла, почти сдалась. Только… Только что-то было не так. Все было не так. Все неправильно. И, черт возьми, я все еще злюсь.

Пришлось упереться оборотню в грудь и оттолкнуть со всей силы. От неожиданности, от силы моего толчка, мужчина все-таки сделал шаг назад. Взъерошенный и растерянный. Глаза все еще лихорадочно блестят.

- Мне надо к твоему отцу, - проговорила я. – И прийти в себя.

- Крис…

- И тебе тоже надо, - не дала договорить.

Повисла тишина, Маркус запустил пятерню в волосы, зажмурился, сделал глубокий вдох. Пришлось протискиваться мимо него к лестнице, чтобы все-таки добраться до комнаты, потому что двигаться самостоятельно он явно не собирался.

- Головастик, - наконец окликнул меня Джефферсон, когда я уже была наверху, - прости меня. Я просто вспылил…

- Зато сказал все и начистоту, - я смотрела на молодого мужчину внизу. На знакомого-незнакомца, на будущего альфу, и все-таки смогла понять, что меня так разозлило. – Ты никогда не врал мне, Марк, не начинай сейчас. Я не выношу, когда мне врут, ты знаешь. Тебе не жаль, и ты не просто «вспылил».

Это была ревность и вина. Вина, в причины которой я так не хочу вникать.

- Черт, Хэнсон! – жахнул он кулаком по перилам лестницы. Жахнул так, что затрещало дерево.