Увы, ревматоидный артрит доставлял Эрику много горя. Он по-прежнему пытался понять, как нужно себя вести в мире, в котором он просто физически не мог существовать так, как он привык. И он соображал, учился жить и зарабатывать на жизнь в ситуации, когда не знаешь, сможешь ли ты снова двигаться, когда проснешься, или нет. Одна стопа у него уже была прооперирована, и он готовился к подобной операции на левой ноге. В конце разговора Дик рассказал еще кое-что о своем брате.

«Про конструкции Берта я всегда говорю одно и то же: сначала “Да это вообще никогда не будет работать!”, а потом “Мы ни за что не сможем сделать это так быстро!”. А Берт в ответ выдает свою любимую поговорку: “Днем серый, а к ночи белый”. Вот самолет серый, а вечером вы можете перекрасить его в белый». Дик засмеялся. «Мы с ним похожи, так и надо. Перекрасить – это уже двадцать процентов дела! Но Берт все равно держался своей мантры насчет “белого к ночи”, и чаще всего чудеса действительно случались».

Эрик запомнил этот разговор о чудесах. Изменения всегда возможны, всегда где-то рядом. «Днем серый, к ночи белый», – повторял Эрик сам себе.

Несколько месяцев спустя, 25 июля 1998 года, Майк Мелвилл вышел на ВПП 30 в аэропорту Мохаве, чтобы отправиться в свой первый полет на «Протеусе», экспериментальном высотном самолете Angel Technologies, разработанном для оказания услуг широкополосной связи. На начальных этапах конструкция самолета предусматривала использование то солнечной энергии, то спаренного двигателя. Берт знал, что самолет, движимый солнечной энергией, не будет достаточно мощным и достаточно надежным, чтобы нести и питать энергией полезную нагрузку. Кроме того, он должен летать и ночью, когда солнечной энергии вообще не будет. Если все пойдет по плану, то готовый «Протеус» будет летать выше, чем Майк вообще когда-либо мечтал подняться. Этот самолет, полностью изготовленный из композитных материалов на основе эпоксидной смолы с графитовым наполнителем, предназначался для полетов на высотах более 18 км и должен был нести большую антенну, обращенную вниз.

Самолет был красавицей и чудовищем одновременно: огромный, но изящный. Забравшись в него, Майк и летный инженер-испытатель Пит Сиболд вырулили на взлетно-посадочную полосу. «Протеус» гнулся, извивался и искривлялся. Когда Майк проверял тормоза, казалось, даже широкие стойки шасси изгибались туда-сюда. Он не торопился, катался по разным ВПП Мохаве, привыкая к поведению самолета на земле. Освоившись, он решил выполнить на нем первую высокоскоростную пробежку по ВПП 30. Он осторожно оторвал носовое колесо от взлетно-посадочной полосы, сбросил мощность и позволил самолету прокатиться по всей длине ВПП на главных колесах шасси. Таким образом он получил представление о том, как этот самолет поведет себя, когда его главные колеса коснутся ВПП при первой посадке. Домчавшись почти до конца взлетно-посадочной полосы, он опустил на нее носовое колесо и включил тормоза. Он развернул «Протеус», увеличил мощность, быстро разогнался до предсказанной Бертом скорости отрыва, а затем сбросил мощность до уровня поддержания скорости и оттянул на себя боковую ручку управления, приподняв «Протеус» в воздух чуть больше чем на полметра.

Майк улыбнулся. Он летел к концу ВПП 12 на высоте всего в несколько метров и ощущал, что самолет управляется идеально. Он осторожно проверил функции органов управления по всем трем осям и от души порадовался тому, как самолет реагировал на команды даже здесь, в зоне влияния земли. Через некоторое время он убавил мощность, переключился на холостой ход и мягко приземлился. Берт, гонявшийся за ним в грузовике, принадлежавшем компании, пришел в восторг от этих двух высокоскоростных пробежек. Они порулили обратно в Scaled, где наземный экипаж принял самолет, как грум принимает призовую лошадь. К утру эти ребята должны были подготовить «Протеус» к первому высотному полету.

За несколько месяцев до этого Майк и Сиболд (талантливый молодой инженер и, естественно, одаренный летчик) прибыли на базу ВВС Бил в северной части Калифорнии, чтобы побольше узнать о высотных полетах и научиться пользоваться противоперегрузочными скафандрами. Когда Майк впервые влез в подогнанный для него костюм, он подумал, как бы его не отчислили из отряда астронавтов. Он испытал сильнейший приступ клаустрофобии. На базе Бил он провел два дня. На второй день, во время тестов на быструю декомпрессию, через иллюминатор за ним наблюдал наземный экипаж, в том числе врач. Менее чем за две секунды давление в кабине довели до значения, соответствующего высоте около 21 км. Самочувствие Майка при этом было ужасным, хотя накануне он прошел соответствующее обучение в классе. Высотно-компенсирующий костюм из гортекса мгновенно превратился из мягкой ткани в нечто жесткое, как бейсбольный мяч, так что Майку стало трудно шевелить руками и ногами и почти невозможно имитировать полет. Приходилось прилагать титанические усилия. На подоконнике внутри кабины Майк увидел чашку с водой. При давлении, соответствующем высоте 19,2 км, вода бурно вскипела, и вскоре от нее уже ничего не осталось. То же самое случилось бы с его кровью, не будь он одет в высотно-компенсирующий скафандр[44]. «Космическая среда убьет мгновенно», – пронеслось у него в мыслях.

Рано утром 26 июля, в чудесный, ясный и безветренный день, Майк и Сиболд надели парашюты, забрались в «Протеус» и приготовились совершить на нем первый реальный полет. Майк вырулил на ВПП 30 и включил оба реактивных двигателя, установленных на хвостовой части фюзеляжа, на максимальную мощность. «Протеус» быстро разогнался, оторвал переднее колесо от ВПП и впервые стал подниматься в небо. Подъем проходил ровно, штатно. Майк достиг высоты 3600 м, облетая вокруг аэропорта, чтобы оставаться в пределах дальности планирования. Он прошел по всем диагностическим картам, проверил сваливание при заходе на посадку, параметры которого он счел удовлетворительными. Вращающие силы были больше, чем у большинства самолетов, на которых он летал, но для аппарата такого размера они были нормальными. Силы в плоскости тангажа и в плоскости рыскания были небольшими, практически минимальными, управление по всем трем осям тоже было идеальным. Поскольку этот самолет имел переднее горизонтальное оперение, он летел в некотором смысле как Long-EZ, но при этом имел гибкий корпус, так что находиться в нем при турбулентности было тревожно. Основное крыло было длинным и узким и изгибалось больше, чем у любого другого самолета, на котором доводилось летать Майку, напоминая автомобиль с мягкой подвеской. Но как только Майк привык к этой гибкости, «Протеус» сразу показался ему достаточно комфортным самолетом.