Но босс не был расположен к соблюдению ритуалов.

– У нас с тобой всего час, – сказал он. – И надо многое постараться понять.

Исак начала перечислять факты. Никола думал, что они сразу начнут обсуждать охоту на убийц. У него же в кармане доказательство: он знал, кто мог отслеживать каждый шаг Шамона. Но Исак, не умолкая, говорил о другом. Никола еле успевал записывать.

Иштван должен платить три тысячи в месяц. Хоман – пять тысяч в месяц, и так далее, и тому подобное.

В солярии в Ронне надо срочно менять правление, начать процедуру банкротства компании, которая владеет рестораном на Бадхюсгатан…

Почему бы Исаку не позвонить своему адвокату и не дать ему все эти поручения? Никола же давно и твердо сказал: завязываю. Единственное, что я должен сделать, – отомстить за друга. И все.

Исак словно прочитал его мысли.

– Адвокату я не могу это поручить. Чересчур горячие пирожки, хоть я ему и доверяю. И по телефону не могу сказать. Снюты прослушивают каждое слово, уверен. И Юсуфу не стоит слишком часто здесь маячить. Так что ты большой молодец, что пришел.

Но у Николы своя повестка. У него есть пирожок погорячее, а уже прошло полчаса.

Мистер первый продолжал.

Оформить покупку виллы в Норсборге, одну из его машин отправить на сервис, хоть она и в лизинге и оформлена на другое лицо – само собой. Пересмотреть и возобновить договоры с консалтинговыми фирмами.

Дальше: вещи поважнее.

Пусть кто-то подпалит «мазду» с номерами MFR-490 – машина охранника, который решил с ним собачиться.

И главное – надо перевезти ящики с взрывчаткой из подвала на Шёбергсгатан в другое место.

Осталось пять минут.

– И как ты? Нашел отморозков?

– Нет, пока не нашел. Зато узнал имя единственного человека, кто мог следить за всеми перемещениями Шамона. Через приложение «найти устройство». Его телефон был подключен к мобильнику Шамона.

– Ничего себе… Кто?

У Николы в груди полыхал пожар.

– Юсуф.

Исак прикрыл глаза.

Юсуф. Самый приближенный к нему человек за последние восемь лет. Вместе выросли, Исак на пару лет старше. Если Никола и Шамон были как братья, Исак и Юсуф – близнецы.

– Не хочу в это верить.

– А ты подозревал, что Юсуф замешан?

– Не хочу говорить, – мгновенно отрезал Исак. Задумался и добавил: – Впрочем… да.

– Почему?

– Потому что как раз перед тем, как эти суки явились в ММА, у Юсуфа схватило живот… вообще, нервничал, как новичок, я не мог понять, в чем дело. Тогда я и внимания не обратил, а сейчас понимаю: он знал. Знал, что они придут.

– Но почему? – опять спросил Никола, на этот раз он немного растерялся. – Зачем ему?..

– Понятия не имею.

Дверь за спиной Николы открылась.

– Ваше время кончилось… – пропел надзиратель.

Исак встал и пошел к двери. Когда он сравнялся с Николой, наклонился слегка к его уху – быстрое и даже изящное для его комплекции движении. Охранник не мог слышать, что он сказал, – еле слышный шепот.

– Погаси эту суку, Никола.

По расчетам Эмили – девятая неделя. По традиции, посторонним сообщают о беременности не раньше двенадцатой. Но ведь это не касается отца и матери, какие же они посторонние… У них наверняка есть глубоко запрятанное биологическое право следить и заботиться о продолжении рода. Встроено в какой-нибудь ген. Конечно, право у родителей есть, только Эмили сама еще не знала, что делать: сохранить ребенка или прервать беременность.

И даже если она решит рожать, вряд ли мама и папа примут участие, они по горло заняты сами собой.

Чтобы не было искушений, она отложила поездку в Йончепинг. К тому же разбитая башка – не лучший гостинец для родителей.

И главное: можно как угодно назвать ее жизнь, но слово «стабильность» приходит на ум последним.

Позвонила Нине Лей, та обещала любую посильную помощь. В тот же день явились мрачные парни с несколькими чемоданами инструментов на каталке.

– Мы из отдела персональной охраны.

Больше всего похожи на «Рассерженных плотников»[51].

Быстро смонтировали дублирующую дверь металлическую решетку, установили сигнализацию и вручили ей браслет с большой красной кнопкой. Встроенный джи-пи-эс, если что-то случается. Нажимаешь кнопку, бумс! – полиции тут же известно, где ты есть.

Если успеешь нажать.

Но сказать, что она чувствует себя в безопасности, было бы явным преувеличением. Нина сама сказала: в их организации не все в порядке. Какая-то в державе датской гниль[52], добавила Эмили про себя.

Через несколько дней позвонила в женскую консультацию.

– А что за спешка? – спросила секретарша. – Можно спокойно подождать несколько недель.

Нет. Ждать она не будет. Надо встретиться с акушеркой asap[53].

Она взяла такси и поехала в консультацию на авось – бывает, кто-то заказал время, а прийти не смог.

Женская консультация в Старом городе.

Она толкнула дверь, вошла в приемную и поразилась, как изменилась атмосфера. Не то чтобы на улице царила особая суета – нет, в этих узких, выложенных брусчаткой старинных переулках всегда было спокойнее и уютнее, чем в сверкающем и бурлящем деловом центре Стокгольма.

Но здесь было не просто тихо, а очень тихо. И врачи, и акушерки, и будущие мамы передвигались медленно и с достоинством, говорили полушепотом, как будто в соседней комнате шла неописуемо важная лекция.

– Инга, – представилась акушерка и спросила, как Эмили себя чувствует.

Акушерка тоже шептала. Эмили подивилась, как ей удается так тихо нажимать кнопки на клавиатуре компьютера – еле слышный шорох. А может, заказывают специальные беззвучные клавиатуры. Кто их знает.

– Страдаете вы или отец ребенка хроническими заболеваниями? Принимаете ли какие-нибудь лекарства?

Про себя Эмили могла сказать точно: нет. В настоящий момент она никаких лекарств не принимает. А вот Тедди…

Надо говорить правду.

– Я никаких лекарств не принимаю. А вот что касается отца… надо узнать. Я отвечу позже.