Дуглас Принкер почти теряется на фоне гигантской машины, которой управляет. Я с минуту наблюдаю за ним, потом подхожу достаточно близко, чтобы он услышал мои крики. Ревущий двигатель останавливается, лязгнув несколько раз, и в тишине еще пронзительнее становятся слышны птичьи крики. Принкер спускается по лесенке из кабины трамбовщика – но не до конца. Я показываю свой жетон и указываю на землю. Принкер спрыгивает и приземляется в паре футов от меня.

Он крупнее, чем казался, пока сидел в кабине машины. Широкоплечий, жилистый, явно сильный. Ему жарко, и он снимает свою поцарапанную грязную каску и сует под мышку. Светлые волосы под каской потемнели и склеились от пота.

– Что вам нужно? – спрашивает он. – Мэм.

– Я детектив Клермонт, – отвечаю я. – Вы знаете меня, Дуглас. Правильно? – Большинство людей, живущих и работающих в окрестностях Нортона, знают меня. И Принкер кивает. Судя по его настороженному взгляду, он полагает, что его вот-вот арестуют за что-нибудь. – Мне нужно задать вам несколько вопросов. Будем говорить здесь, или вы проедете со мной в участок? Мне все равно.

Никто не выбирает участок.

Он говорит:

– Задавайте поскорее. У меня почасовая оплата, и мне надо отработать свои часы.

Я думаю зайти издалека, но, похоже, оно того не стоит.

– Вы были знакомы с Шерил Лэнсдаун?

– С какой еще Шерил? – Я вижу, как на виске у него начинает пульсировать вена. Мне хотелось бы, чтобы расстояние между нами было побольше, но отступать не собираюсь.

– Лэнсдаун. Она некоторое время была замужем за Томми Джарреттом.

– Я ее не знаю.

– Тогда откуда у нас видеозапись того, как ваш фургон по вечерам регулярно проезжает мимо ее дома, Дуглас? – Конечно, у нас нет такой записи, но он этого не знает. Я вижу, как он начинает нервно топтаться на месте. – Может быть, вы за ней ухаживали?

– Она была красивая, только и всего, – отвечает он. – Я ничего ей не сделал. Можете сами посмотреть на своем видео. Я даже никогда не останавливался у ее дома надолго. И уж точно никогда не заходил туда.

Просто сидел в фургоне, стоящем перед домом, достаточно долго, чтобы подсмотреть что-нибудь пикантное, как я подозреваю. Ничего удивительного, просто немного противно – с учетом того, что этот человек женат.

– Вы, случайно, не были там в ночь с воскресенья на понедельник, вскоре после полуночи?

Он некоторое время обдумывает это, потом качает головой.

– Я сидел в «Подлом псе» почти до самого закрытия. Потом по пути домой меня остановил патруль и запер в кутузку в Вэлери до самого утра. Можете проверить.

– Проверю, – говорю я. Это звучит угнетающе правдоподобно. И он не стал бы называть свой арест в качестве алиби, если б не был уверен в его надежности.

– Я слышал, что случилось с ее девочками… – произносит Принкер, и я поднимаю глаза. – У меня самого есть дочка. Это просто чистое зло. Я никогда такого не сделал бы. Ни за что.

На него подавали жалобы за то, что он избивал бывшую жену и бывшую любовницу, но я почему-то верю этим его словам. Даже у дурных людей бывают свои пределы, и это – его предел.

Принкер надевает свою каску и говорит:

– Надеюсь, вы найдете Шерил. И очень надеюсь, что поймаете того урода, который это сделал.

Я киваю и благодарю его; он залезает обратно в свою машину и включает мотор. От грохота содрогается земля у меня под ногами, и я отступаю назад и спускаюсь с холма.

Я уже убеждена, что трачу время на Дугласа Адама Принкера впустую, но мне нужно замкнуть этот круг и поставить галочку. После этого практически не останется направлений, в которых я могла бы двигаться. Может быть, Престер прав и нужно полностью отдать это дело ТБР…

Но, может быть, впереди маячит еще одна тропинка.

Вместо того, чтобы вернуться в участок, я заезжаю домой и принимаю душ, чтобы избавиться от вони свалки; этот запах просто невыносим, и я не сомневаюсь, что все остальные отнесутся к этому так же. Обнаруживаю на своей куртке большой, жирный потек чаячьего помета и отстирываю его, проклиная гнусных летучих крыс. Чистые джинсы, рубашка, куртка и обувь. Теперь я чувствую себя намного лучше.

Я поворачиваюсь к Буту, который наблюдает за моими хлопотами с большим интересом и немалым чувством удовлетворения от того, что я приехала домой. Чешу ему лоб, и он смотрит на меня большими карими глазами и тихонько пыхтит. Чует: что-то грядет. Затем, поднявшись на ноги, рысит к двери и выжидающе смотрит на меня.

– Ты совершенно прав. Прокатимся, приятель, – говорю я ему. Потом беру поводок, но не надеваю на Бута: здесь это не требуется. Открыв дверь, говорю: – К машине.

Он выскакивает во двор, мчится прямо к задней дверце моего неприметного черного седана и садится там, как и положено хорошему псу. Одна лапа приподнята в вежливом ожидании.

– Иди, – разрешаю я ему и указываю на его любимое дерево. Бут смотрит на меня, потом на дерево, опускает голову и неспешно идет по тропинке к стволу, вынюхивая путь; три раза обходит дерево, потом задирает лапу и делает свои дела. К этому моменту я уже открываю заднюю дверцу, и Бут с разбега прыгает в машину; автомобиль покачивается на рессорах, когда он приземляется.

Бут – это около семидесяти фунтов сплошных мышц, и в качестве поддержки он надежнее, чем большинство знакомых мне местных полицейских. Да и слушать он умеет лучше. Заводя машину, я испытываю укол беспокойства и решаю уделить этому чувству некоторое внимание. Звоню отцу. Он вполне здоров и ворчлив. Но даже когда он в таком настроении, после разговора с ним я чувствую себя лучше.

Бут просовывает голову между подлокотниками кресел и упирается подбородком в консоль.

– Хороший мальчик, – говорю я ему, и он отвечает низким гортанным ворчанием. Я смеюсь. – Тебя нужно было назвать Престером – ты ворчишь так же, как он.

Еще один тихий рык, и я слышу, как хвост Бута шлепает по обивке кресла.

– Ладно, напарник, давай займемся делом.

Я вывожу машину на дорогу.

* * *

Мой план довольно прост: пройти по следу, оставленному одноразовым телефоном того, кто звонил в 911, – Гвен отметила этот след по вышкам связи. Я знаю, что это, скорее всего, напрасная трата времени, но поскольку дело Шерил Лэнсдаун ушло к тем, кто стоит в «пищевой цепочке» следствия намного выше меня, то это последняя ниточка, за которую я могу потянуть. Звоню Престеру, чтобы сообщить ему, куда я направляюсь; он говорит, что это, вероятно, бесполезный труд. Но мне все равно. Я еду дальше, потому что других срочных дел, требующих моего внимания, сейчас нет.

Доезжаю до лесного пруда. Желтая ограждающая лента трепещет и щелкает на ветру, но вокруг никого нет. Тэбээровцы давно уехали, а ФБР еще не прибыло. Полагаю, когда федералы появятся в городе, они захотят поговорить со мной, так что, наверное, лучше пока воспользоваться относительно свободным временем. Я сверяюсь с картой, которую прислала мне Гвен, и направляюсь дальше по дороге.