Я рада, что сейчас светло. Но также вижу, что большинство магазинов в этом районе пустует, если не считать универсама на углу. И мимолетный взгляд на его допотопную систему видеонаблюдения говорит мне, что и пытаться нет смысла. Я сомневаюсь, что камера вообще работает.

Дохожу до приюта и спрашиваю про Леонарда Бэя. Усталая молодая женщина за стойкой дежурного проверяет журнал регистрации и качает головой:

– Здесь не числится. Но они обычно не пишут свои настоящие имена, а мы не спрашиваем документы. У большинства их нет, а если и есть, то чьи-нибудь чужие. Вы можете описать его?

Я описываю, включая травмированную голову. Это запоминающаяся деталь.

Она моргает и произносит:

– А, этот… Он приходил сюда вчера вечером и остался на ночь. Ушел рано утром.

– Каким именем он назвался?

Женщина снова просматривает журнал, потом поворачивает ко мне и показывает на одну строку.

– Вот, он записывался здесь.

Это нечитаемая мешанина из букв. Я ничего не могу разобрать. У многих из тех, кто записался на этой странице, почерк неряшливый, но эта запись выглядит хуже обычного, более… хаотично.

– У него была какая-то черепно-мозговая травма, он снял свою кепку и показал мне голову, – говорит женщина. – Очень печально. Но мне не кажется, что он постоянно бродяжничает. Одет слишком аккуратно, и сам слишком чистый.

Я спрашиваю о записях с камер наблюдения, но она явно родилась не вчера и спрашивает про ордер. Фальшивая бумажка лежит у меня в кармане, но я понимаю, что не следует показывать ей ни этот «ордер», ни мой фальшивый жетон. Она слишком многое видела в своей жизни.

– Спасибо, – говорю я ей. На самом деле, мне больше ничего не нужно. У меня есть домашний адрес Лена.

Мне нужно вернуться к Сэму и детям, потому что я чувствую: грядет что-то плохое.

КЕЦИЯ

Среда начинается с проблем. Проблем с машиной, и это вам не шуточки здесь, в окрестностях Нортона; наша хижина расположена далеко от города, и эвакуатор доберется сюда только через несколько часов. Такси тоже здесь не ездит.

По счастью, я выросла в бедной семье, и мой отец знал, как чинить все на свете. Я нахожу перебитый провод и соединяю его при помощи изоленты и молитвы. Кажется, работает.

Опоздав в участок на полчаса, обнаруживаю там Престера, который выглядит уже значительно лучше. Мы киваем друг другу, я ухожу за кофе, а когда возвращаюсь, Престер говорит:

– Наверное, тебе нужно проверить твои сообщения. Пока тебя не было, звонил телефон.

Я на секунду встречаюсь с ним взглядом, потом киваю. Мне почему-то вдруг хочется рассказать ему про ребенка, но я быстро справляюсь с этим желанием. В глубине моего разума прячется странное опасение: мне кажется, что пока Хавьер не со мной, моя беременность нереальна. Пока он не вернется, пусть это будет моим секретом. Ну ладно, моим и Гвен. Это ощущается… правильно.

Включаю автоответчик на офисном телефоне. У меня шесть сообщений. Одно – от детектива ТБР, который жалуется мне, что кто-то из моих друзей (скорее всего, Гвен) вмешивается в расследование в Вэлери. Я игнорирую эти жалобы. Следующее – от его командира. Этому сообщению я уделяю чуть больше внимания и мысленно делаю себе пометку перезвонить ему и уладить дело. Мне совершенно не нужно, чтобы командование ТБР влезало в это дело. Я делаю свою работу хорошо, но успех – штука непрочная.

Остальные четыре – из разных городов, куда я звонила вчера в поисках потенциальных фальшивых личностей Шерил Лэнсдаун. Тот факт, что из всех четырех мне перезвонили, поражает, но еще сильнее беспокоит меня то, что все они сообщили мне свои имена и номера телефонов со словами «нам нужно с вами поговорить». Не просто «обменяться информацией», а «поговорить». Три из этих контактов находятся в маленьких городках, и это кое-что объясняет, но все равно – это чертовски пристальный интерес к делам, которые давным-давно должны были покрыться пылью.

Я начинаю с детектива из Уичито, самого крупного из этих городов. Она говорит мне, что разыскиваемая ими личность подходит под описание Шерил, и когда мне присылают отпечатки пальцев, я подтверждаю это. Потом детектив начинает рассказывать мне о том, чего нет в описании разыскиваемой.

– Нам понадобилось около двух недель на поиски родственника умершей старушки, – говорит она. – Он приехал в город примерно неделю спустя после этого, чтобы уладить дела покойной, и обнаружил, что она выписала кучу чеков со своего накопительного счета – в целом примерно на десять тысяч долларов – на имя той самой девицы Мэри Хог, которую мы ищем. К тому времени подруга, живущая в соседнем квартале, заявила о том, что Мэри исчезла. Дома у старой леди хранилось немало наличных денег, и все они пропали, так же как и кое-какие недешевые украшения.

– А Мэри?

– Улетела, словно летний ветерок. Все свои вещи она бросила, но там почти ничего не было: банковский счет, на котором денег было лишь на то, чтобы прожить месяц, мебель, сдававшаяся в аренду вместе с жильем, и старая машина, которая, как оказалось, не стоила даже того, чтобы ее куда-то отгонять. С первого взгляда Мэри выглядела совершенно нормальной. Но когда мы начали копать, то обнаружили полное отсутствие у нее прошлого.

– Ей просто нужно было выглядеть достаточно презентабельно, чтобы найти кого-то, кого можно ограбить, – подытоживаю я. – Боже, а та старая дама…

– Да, я как раз подошла к этому. Ее сын потребовал провести вскрытие и добился этого. Старушка была отравлена. Антифризом. Очень плохая смерть.

Я никогда не работала с подобными делами, но слышала о том, как это болезненно и смертоносно. Это может растянуться на дни, недели, месяцы. Отравители – одни из самых хладнокровных убийц.

– Есть какие-нибудь идеи о том, как она была отравлена?

– Напитки – самый простой метод. Чай со льдом, газировка, все в таком духе. Антифриз на вкус сладкий.

– Дайте я угадаю. Мэри была очень милой соседкой, которая постоянно приглашала добрую старушку на чашку чая со льдом, пока та не заболела?

– Мы так считаем.

– Но вы не обвинили ее в убийстве?

– Мы не можем, – резко отвечает детектив. – Мы так и не нашли твердых улик того, что Мэри Хог отравила старую леди – только то, что старая леди была отравлена. Черт побери, коронер даже не смог определить, была ли это случайность или самоубийство. Если б мы смогли добраться до Мэри и как следует прижать ее, возможно, нам и удалось бы выстроить дело. Но у нас нет ничего – никаких улик, никаких свидетельств того, куда она отправилась. Полный висяк. Но, поверьте, мы не забыли.

Все остальные разговоры, как под копирку, повторяют разговор с детективом из Уичито. Имена Шерил меняются, но обстоятельства всегда похожи. Она приезжает в город, создает себе хорошую репутацию, ведет нормальную, пусть и бедную жизнь… и находит какую-нибудь добрую душу, желающую спасти ее из тяжелых обстоятельств. А потом этот добрый человек остается без единого цента или умирает якобы от естественных причин либо в результате несчастного случая, или просто исчезает бесследно. Но улик никогда не достаточно, чтобы выдвинуть против этой женщины обвинение в убийстве. Никогда.