и ниже. Это стало очевидным. Если в том месте, где Толик впервые его увидел, высота была огромной, то сейчас и сам шар стал крупнее и его очертания просматривались чётче. Он вновь закричал, задрав голову вверх.

– Шурка, я здесь. Шурка ответь, ты там, Шурка. Отвечай, что с тобой, Шурка.

Шар всё летел, а Толик всё шёл за ним и всё пытался докричаться до того, кто по его убеждению сейчас должен был находиться внутри корзины, подвязанной к шару.

Измученный страшным путешествием и напрочь окоченевший Шурка, от изнеможения, почти ничего не ощущал. Он всё так же сидел в углу корзины не в силах хотя бы пошевелиться. Всё его маленькое тельце находилось в некоем оцепенении, пальцы рук не разгибались. Дрожь почти что прошла, но наступило это неприятное оцепенение, которое овладело им и полностью помутило рассудок. Его состояние сейчас вполне могло сойти за анабиоз. Если в этот анабиоз впадают черви и земноводные, то сейчас в него впал и маленький ребёнок, пролетевший по небесам более десяти километров. Он сидел, забившись в угол гондолы, прижавшись к собственным коленям и что-то, сквозь анабиозный сон, пытался расслышать. Он не понимал, что, но заторможенный разум буквально заставлял его это расслышать. Его внутренний голос так же твердилему: «Слушай, слушай». Но он никак не мог собраться с силами. Толик, следуя за шаром и, продираясь сквозь плотные ряды кукурузного поля, без остановки кричал, он всё надеялся и ждал, что Шурка его вот, вот услышит и, всё-таки, откликнется не го призывы. Но обессиливший летун никак не мог прийти в себя, он так и сидел без движения в своём углу, съёжившись на дощатом настиле. Шуркин отец, выехал из посёлка на отнятом у механика УАЗе и сразу вдалеке, явно разглядел очертания серого воздушного шара. Он резко прибавил газу. Машина, на пределах своих скоростных возможностей, понеслась вперёд к тому месту, где можно было свернуть на полевую дорогу, ведущую в направлении серого воздушного пятна. Драндулет, подпрыгивая и пробуксовывая на грязных ухабах, неуклонно приближался к заветной цели. И наконец, он остановился там, где в сотне метрах от него стоя Толик. Задрав верх своё зарёванное личико, он громко что-то орал, призывая Шурку откликнуться.

Николай, не мешкая, подбежал к нему и присоединился к призывам.

– Шурка, сынок, отзовись, что с тобой.

Толик от неожиданности появления рядом человека даже вздрогнул. Хотя его тело и без того всё время дрожало, но дополнительный импульс оно всё же получило. Окрик заставил его обернуться в сторону Николая и тот увидел его покрасневшие заплаканные глаза, которые были до краёв наполнены состраданием и тоской. Николай, как взрослый человек, оценив всю сложившуюся обстановку, реши поступить чуточку иначе. Он вновь быстро вернулся к машине и, развернувшись, направил её прямо по кукурузному полю. Машина хоть и капризничала, но двигалась она ведь, как ни как, специалист по грязным делам. УАЗик подъехал под самый шар и громогласно загудел всеми своими скрытыми под капотом возможностями. Двигатель взревел как ненормальный и к нему ещё присоединился звуковой сигнал автомобиля. Шум стоял настолько громкий, что его можно было услышать как минимум за километр от этого места. Машина ревела, сигнал гудел, А отец Шурки и его друг Толя смотрели вверх, на корзину, не появится ли из неё сейчас сам Шурка.

Их надежды, в конце концов, оправдались. В этот момент до Шуркиных ушей и в самом деле начало доходить некое гудение. Оно, конечно, пока ещё перемешивалось с грохотом тех самых, серых облачных шаров, дополнялось теми же шипением и потрескиванием, но этот специфичный шум, уже можно было уловить и отличить от остального месива прежних звуков. Его маленький разум постепенно просыпался. Тем временем шар, наконец-то, спустился практически до ста метров. На этой высоте температура воздуха была уже по-летнему жаркой. Дождь совсем прекратился, гроза отгремела, и погода резонно возвращалась в своё нормальное состояние, а вместе с ней в нормальное состояние возвращался и Шурка. Он собрался с силами сделал попытку потихонечку приподняться, но тело отказывалось ему подчиниться, а на его попытки сделать дополнительные усилия все мышцы стало ещё и покалывать. Острые иголочки пробежались по рукам, ногам и спине, заставив пострадавшего болезненно вскрикнуть.

– Толик, ты слышал, громко вскрикнул Николай.

И сбросил обороты движка машины. Машина послушно притихла. А на краю корзины наконец-то появилась маленькая головка Шурки. Он, из всех остатков сил, цепляясь за поручни корзины, всё-таки смог понемногу, приподняться и взглянуть через её край. Увидев это, оба и мальчишка, и взрослый мужик как по команде завопили:

– Шурка, мы здесь.

Сам путешественник отчётливо расслышал их голоса и до него наконец-то дошло, что он вновь на земле, вновь среди своих.

Николай, Сергеевич не знал, как заставить шар приземлиться, а Толик это знал точно и командиром в этой ситуации он считал именно себя. Не дожидаясь ничьих распоряжений и советов, он начал сам распоряжаться и командовать.

– Шурка слушай меня, пожалуйста. Шурка сорви клапан. Шар нужно приземлить, срывай его. Помнишь, там, в углу шнур привязанный. Рви его посильнее. Рви, не тяни время, срывай.

– Шурка ещё не понимал, кто и что там, внизу кричит, состояние было настолько болезненным, что его воспалённое сознание не всё и не сразу могло разобрать, но то, что нужно спускаться вниз, это он понял и начал медленно соображать, что для этого нужно сделать. А Толик, тем временем, всё напирал.

– Шурка, срывай клапан, там в углу.

Отдельные части фраз все же ему удалось различить, понемногу он даже начал ориентироваться в сложившейся обстановке и чётко сообразил, что шнур в углу корзины нужно сильно рвануть на себя, тогда откроется воздушный клапан и воздух быстро начнёт покидать тело шара, а сам шар медленно спустится на грунт. Сказать честно, ни одного из этих понятий и никакой механики данного процесса Шурка, в своём болезненном состоянии, припомнить не смог бы, однако, просто «шнур» и просто «дёрнуть» у него получилось. Над его головой невообразимо зашумело, а корзина начала заметно ползти к земле. Сам Шурка, вслед за клапаном и корзиной тоже сполз вниз. Его опять потянуло на настил, опустившись на него, он, как и несколько минут до этого, прижался к своим собственным коленям и тихонечко заплакал. Так, постепенно, с горечью и болью, к нему возвращалось его утраченное, было, самосознание.

Мужики на грузовой машине подъехали как раз в тот момент, когда шару до земли оставалось меньше двадцати метров. Они как заворожённые смотрели на, плавно сползающее к ним с небес,