Я ожидала, что он что-то скажет по поводу посланного мне сообщения. Расскажет, кто такая Йенни. Даст мне какое-то объяснение. Об этом он не сказал ни слова, только спросил, что мы отмечаем, кивнув на мой бокал вина.

– Пьем за любовь, – ответила я.

Раньше мы рассмеялись бы вместе. Сейчас же он улыбнулся формальной улыбкой и спросил, не спуститься ли нам вниз, пока пицца не остыла.

Теперь он стоял в кухне, совершенно непринужденно болтая. Веселый и довольный. Кто такая эта Йенни, черт подери? С ней он тоже так смеется? Как она выглядит? Моложе, красивее? Как давно это продолжается? Сколько раз они уже переспали?

Пернилла кинула в меня подушкой, и я вздрогнула. Полулежа на другом конце дивана, она наблюдает за мной.

– О чем ты думаешь? – спросила она.

– У меня просто был долгий день, – ответила я и отпила большой глоток вина.

Пернилла схватила меня за руку, подняла рукав. Я увидела едва заметные синяки вокруг запястья.

– Что с тобой случилось?

Мой взгляд против моего желания устремился на Хенрика. Он громко смеялся тому, что рассказывал Себастьян. Вот его взгляд упал на меня, он посмотрел прямо мне в глаза и стал серьезным. Отвел взгляд, повернулся ко мне спиной.

– Это он тебя так схватил? – спросила Пернилла.

Все во мне вспыхнуло, когда я вспомнила события субботы, – как Хенрик целовал меня, держал рукой мои руки и овладел мной на полу.

– Отметины любви? – засмеялась Пернилла. – Да у тебя все на лице написано, рассказывай!

– Рассказывать абсолютно нечего, – ответила я с улыбкой. – Ничего такого не произошло на коврике в спальне. Просто ничегошеньки.

Пернилла захихикала. Она не замечала фальшь моей улыбки. Не подозревала, что в жизни Хенрика есть другая женщина и мне об этом известно. Он снова посмотрел в нашу сторону.

– Вам тут хорошо? – спросил он, опускаясь на ручку дивана позади меня.

– Ты начал заниматься йогой, Хенрик? – спросила Пернилла.

Он усмехнулся.

– Йогой?

– Я слышала, что это потрясающе, – произнесла Пернилла с самым невинным видом. – Особенно полезно тренироваться на мягких ковриках в спальне.

– Пернилла! – поспешно возразила я и кинула на Хенрика быстрый взгляд через плечо.

Он посмотрел на меня, потом на нее, явно не желая продолжать тему. Почему? Неужели он все время думает о Йенни? Она удовлетворяет его лучше, чем я?

– Может быть, как-нибудь попробую, – ответил он и отставил подальше мой бокал.

Я снова придвинула бокал к себе и наполнила доверху. После всего, что произошло, я имела право расслабиться. Имела право почувствовать себя хорошо, пусть ненадолго. Мне ведь весело, разве нет? Я мило беседовала, вела себя уравновешенно и безупречно. Чудесная, уверенная в себе Стелла. Такая мудрая и понимающая. Всегда такая гармоничная.

Чуть позднее я прислонилась к Хенрику, погладила его рукой по колену и прошептала ему в ухо, что я хочу его. Пообещала, что со мной ему будет лучше, чем с кем-либо другим.

Нахмурив лоб, он спросил, стоит ли мне наливать себе еще. Бросил взгляд на Перниллу. Она состроила ему гримасу. «Ей уже хватит». Я сделала вид, что не заметила, как они обменялись взглядами. Что с ними такое? Что случилось со всеми людьми?

Хенрик отстранил мою руку, ушел с бутылкой в кухню. Пернилла сказала, что время позднее. Я залпом допила вино в бокале.

До меня донеслись голоса Эмиля и Хампуса. Они обсуждали турнир по баскетболу, который будет проводиться в Эстонии.

– Мама, – осторожно начал Эмиль. – Я ведь могу поехать один?

– Один? – переспросила я.

– Ты каждый раз ездишь со мной, – продолжал он. – Ты ведь знаешь, сколько с нами поедет взрослых. Пожалуйста.

– Мне эта идея совершено не нравится, – ответила я.

Все произошло за секунду. Менее чем за секунду.

Яд страха парализовал меня, сделал меня несговорчивой и злой.

– Мамочка, не сердись, пожалуйста! Я прекрасно справлюсь, ты же знаешь.

Пернилла вставила:

– Хампус собирается ехать, так что, может быть…

– Я не желаю, чтобы ты уезжал за границу один, – отрезала я. – Тебе всего тринадцать лет.

Я отпила глоток из бокала Перниллы. Она покосилась на меня, потом бросила взгляд в сторону кухни. Потянулась за своим бокалом, но я держала его так, что ей было не достать.

– Всего лишь в Эстонию! – канючил Эмиль.

– Мы поговорим об этом потом.

– Мама!

– Я сказала, мы поговорим потом. И хватит ныть, черт побери.

В гостиную вошел Хенрик. Он вопросительно посмотрел на меня, потом на Эмиля.

– Папа, я хочу поехать на баскетбольный турнир, а мама только сердится.

Хенрик положил руку на плечо Эмилю.

– Мы это как-нибудь устроим, – произнес он.

– Ни за что на свете! – воскликнула я и пролила вино на диван. – Ни за что!

Пытаясь стереть рукой пятно, я растерла его еще больше.

Хенрик попытался отобрать у меня бокал. Я резко отвела руку и пролила еще.

– Что ты делаешь? – возмутилась я и сама услышала, что язык у меня заплетается.

Пернилла погладила меня по плечу, но я оттолкнула ее руку. И снова они с Хенриком переглянулись.

– Стелла, успокойся, не надо кричать, – сказал Хенрик. – Обсудим это позже, хорошо?

– Я не кричу. Я не кричу. И нечего тут обсуждать.

– Ты ничего не понимаешь, мама! – завопил Эмиль. – Ни одна мама с нами не ездит, только ты. Ненавижу все это!

Он выбежал из гостиной.

– Ни одна другая мама не понимает, что ребенка нельзя оставлять одного! – заорала я ему вслед.

Я по-прежнему сидела на диване. Одна.

Эмиль заперся у себя в комнате.

Себастьян, Пернилла и Хампус уехали. Я слышала, как в прихожей Пернилла шепотом спросила Хенрика, может ли она чем-то помочь. Он ответил «спасибо» и что-то шепнул ей, слов я не разобрала. Затем он постучал в комнату Эмиля, вошел и закрыл за собой дверь.

Я сижу одна. Чувствую, как я опускаюсь на дно.

Я не могу контролировать свой страх.

Я не в состоянии контролировать себя.

Я ничего не могу контролировать.

Я больна.

Стелла

Веки у меня склеились, мне пришлось разлеплять их пальцами. Джемпер, который был на мне еще вчера, пах потом и похмельем. Губы слиплись, во рту чувствовался неприятный вкус.

Я лежала на кровати в комнате для гостей. Ночью Хенрик побывал здесь и накрыл меня одеялом. Во всяком случае, у меня не осталось никаких воспоминаний, чтобы я накрывалась сама. Более того, я даже не помнила, как я здесь оказалась. Голова готова была взорваться, когда я села на постели. Мысленно я перебирала, за что должна стыдиться после вчерашнего, и некоторое время жалела себя. Затем встала и пошла в сторону спальни.