— Утешай себя, — проворчала Жонкелия, громоздясь на осла.

Я помогла ей сесть в седло, а она повесила мешочек с яблоками на плечо и спросила:

— Свисток взяла?

— Да.

— Тогда иди. У меня ноги замёрзли. Простудиться ещё не хватало.

— Ладно… — прошептала я и порывисто обняла старуху.

— Ну, будет, будет, — она погладила меня по спине и легонько оттолкнула. — Иди уже, охотница на ведьм.

Выдохнув, я пошла прямиком к озеру, держа верёвку в руке. Мы остановились как раз напротив камня, где в прошлый раз я читала гримуар, и когда я вышла из леса, то сразу увидела моргелютов, болтавшихся на поверхности воды в обнимку с «Чёрной курочкой».

— Гребите поближе к берегу, — приказала я им, заходя в воду по колено. — Уже холодно, не хочу далеко заходить.

Пыхтя от натуги, водяные подплыли ко мне настолько близко, насколько позволяли габариты моргелюта Турсо. Я слышала, как скрипят камешки, царапая его чешуйчатый живот.

— Открывайся, — велела я книге, и она послушно раскрылась. — А теперь — тихо, — сказала я моргелютам. — Я буду учить заклинание, чтобы ни полслова мне.

Каппа пискнул, показывая, что приказание понятно, а я сделала вид, что перелистываю страницы, отыскивая нужное колдовство.

На конце верёвки была загодя сделана петля, и теперь мне предстояло надеть эту петлю на книгу.

— А верёвка зачем, хозяйка? — спросил вдруг Каппа своим пронзительным скрипучим голосом.

— Для памяти, — ответила я спокойно, хотя сердце так и ухнуло в пятки. — Знаешь, узелок на память?

Каппа промычал что-то в ответ, а я перестала прятать верёвку, раз уже они её заметили, и набросила петлю на книгу, затянув узел как можно туже.

Буквы на чёрных страницах вспыхнули, словно книга начала что-то подозревать, и в этот момент я схватила свисток, висевший у меня на шее, на шнурке, и дунула изо всех сил.

Верёвка натянулась до предела, плотно обхватив гримуар поперёк страниц, а я бросилась на берег, не оглядываясь.

Позади раздался истошный визг Каппы и глухое подрыкивание Турсо, а потом раздался звук, похожий на тот, что издаёт пробка, вылетая из бутылки шампанского, и мимо меня, едва не сбив с ног, пролетела чёрная книга, отчаянно пылая огненными буквами.

В этот самый момент Жонкелия должна была гнать Лексуса напропалую. И похоже, он мчался с приличной скоростью, потому что книгу проволокло по камням, по траве, а потом она исчезла в лесу. Только бы не зацепилась ни за какую корягу! Только бы осёл не остановился!

Меня на верёвке не тянули, и поэтому я двигалась гораздо медленнее. Мне удалось почти выбраться из воды, когда вокруг щиколотки обвилось что-то гибкое, как змея, и холодное даже через сапог. Я не удержалась и рухнула лицом вниз, беспомощно взмахнув руками.

Меня потащило обратно в озеро, я цеплялась за камни, сдирая кожу на пальцах, и дёргала ногой, пытаясь освободиться от змеиной хватки. Каким-то чудом мне удалось выдернуть ногу из сапога, и я на четвереньках помчалась на берег, едва не подвывая от страха.

— Отдай книгу! — неслось мне вслед. — Зачем взяла?!

Только добравшись до валуна, я поднялась на ноги и оглянулась. В воде бесновались моргелюты — Турсо драл в мелкие клочки мой сапог (хороший, кстати, с меховой опушкой), безносый метался из стороны в сторону, облепленный своими волосами, как водорослями, а Каппа подобрался ближе всех к берегу и тянул ко мне перепончатые лапы.

— От этой книги — только зло, — сказала я, тяжело дыша. — И не притворяйтесь, что этого не понимали!

— Книга принадлежит озеру! — верещал Каппа, уже шлёпая по мелководью. — Верни книгу!

Я не стала ждать, когда он доберётся до меня и рванула в лес, под защиту деревьев. Я понятия не имела, сколько водяные могут находиться на земле, поэтому просто бежала — как можно дальше.

— Ты никогда не вернешься домой! — камнем в спину ударил меня крик Каппы. — Без книги — никогда!

Ворвавшись в лес, я мчалась, не разбирая дороги, ломая кусты, спотыкаясь о валежник — дальше, дальше. Мы с Жонкелией условились, что она помчит на Лнексусе прямо до дороги, а оттуда — в деревню. К дому судьи. Ведь моргелюты боятся Рейвена, и у него книга будет в безопасности…

Добравшись до дороги, я позволила себе остановиться, чтобы перевести дыхание. В ушах всё ещё бился истошный крик водяного: никогда не вернёшься домой…

— Возможно, — пробормотала я, хотя водяные уже не могли меня услышать. — Но зато люди не будут больше гибнуть из-за злого колдовства.

— Удрала? — услышала я голос мамаши Жо и рывком обернулась.

Старушенция как ни в чем ни бывало сидела на Лексусе, который мрачно взирал на мир из-под лохматой чёлки. Следом за ослом на верёвке тащилась колдовская книга, и сейчас она выглядела не так внушительно, как в воде. Будто усохла.

— А вы что тут делаете?! — ахнула я. — Быстро разворачивайте Лексуса — и в деревню! Мы же договорились, что у судьи…

— Судья здесь, — сказал Рейвен, выбираясь из кустов на дорогу. — И очень рад, что ты тоже здесь. Несмотря на все глупости.

— Мне тоже удивительно, — важно сказала Жонкелия и хрупнула яблоком.

Лексус поднял голову и оскорблено заорал.

— Да заткните его чем-нибудь, — Рейвен поправил остроконечную шапку на голове и подошёл к книге, разглядывая её со всех сторон, но не прикасаясь. — Что это за тряпка?

— Это не тряпка, к вашему сведению, — я уже отдышалась и первым делом отобрала у Жонкелии яблоко и сунула его Лексусу в ненасытную пасть.

Ослиный крик сразу прекратился, и теперь можно было нормально поговорить.

— Это — тот самый гримуар, из-за которого вся война, — объяснила я Рейвену. — Но ты здесь что делаешь? Тебе полагалось сидеть дома.

— Ты сказала — сидеть дома до полуночи, — напомнил судья, поднимая гримуар за верёвку, как дохлую крысу. — Полночь — и я пошел к тебе… Так вот почему ты решила от меня избавиться? Значит, мне полагалось сидеть дома у печки, как столетнему деду, пока ты воюешь с чертями?

— Знаешь же, они при тебе не вылезут, — возмутилась я.

— А где сапог? — подлила масла в огонь Жонкелия.

— В озере, — коротко ответила я, не зная — плакать или смеяться.

— Я её сейчас сам утоплю, — заметил Рейвен.

— Верёвку дать? — спросила мамаша Жо.

Пока мы добирались до мельницы, я узнала о себе много нового от Рейвена и Жонкелии, но у меня уже не было сил и желания спорить с ними.

Осёл был отправлен в загон, и в ясли набросали честно заработанные яблоки, мамаша Жонкелия поставила греть воду, а я отправилась к себе в комнату, чтобы переодеться в сухое. Гримуар я пожелала забрать с собой, не хотела оставлять без присмотра, а вместе с гримуаром получила в довесок и Рейвена, который не пожелал оставлять без присмотра меня.