После смерти мельника занятия прекратились, а Эдит перестала общаться с ученицами.

— Думаешь, это Модести — та самая девица, с которой Бриско ходил к Димаку? — спросила я, отрываясь от допросов.

— Если она, то врёт очень убедительно, — ответил Рейвен, тоже поднимая голову.

— Ну и что? Какие у тебя соображения?

— Не знаю, — судья пожал плечами. — Никто из них не признаётся, что им было известно колдовство, заставляющее людей покончить жизнь самоубийством. Судя по всему, Бриско учил их самым безобидным и простым заклинаниям.

— И это правильно. Зачем ему конкуренты? Он же не дурак. Приберёг самое действенное колдовство для себя.

— Тогда получается, ведьм из Тихого Омута мы разоблачили, — сказал Рейвен задумчиво, — но ни на шаг не приблизились к разгадке, что же произошло с мастерами и теми, кто успел утонуть.

Я промолчала, потому что мы и правда где-то просчитались. За кулисами осталось главное действующее лицо. Анна? Рейвен не верил, что это она. Честно говоря, я и сама начала в этом сомневаться.

— Тогда прервёмся, — я прихлопнула в ладоши и поднялась с пола. — Разгрузим мозги любимой работой.

— Это какой? — тут же оживился Рейвен.

— Ну нет, дорогой судья, — осадила я его, — пока в любви перерыв. Мы с тобой умудрились навести переполох на всю деревню, у нас с тобой главный убийца ещё на свободе, да и книжечкой давно пора заняться, — я взяла гримуар, который лежал себе скромненько в углу.

— Что собираешься с ней делать? — спросил судья, собирая в кипу допросы ведьмочек.

— То, что надо было сделать давно, — отчеканила я в ответ.

Я унесла гримуар на задний двор, где у меня был оборудован очаг под котлом, в котором варилось сырьё для будущих бумажных листов, уселась на камешек рядом, вооружилась ножом и начала методично полосовать книгу на листы и бросать их в огонь.

Огненные буквы пожухли, как осенние листья, но когда я проводила ножом, отрезая очередную страницу, они вспыхивали — будто надеялись, что я одумаюсь и начну использовать колдовские знания в личных целях.

Я резала эту проклятую книгу и думала. Мысли так и летали у меня в голове, и мне всё казалось, что я что-то упустила… чего-то не заметила…

Книга сгорала медленно, чёрные листы корёжились, сворачивались трубочкой, изгибались, как живые. От них валил едкий чёрный дым, и я пересела на другую сторону, чтобы ветер относил дым от меня, а не в лицо.

Очередное заклинание вспыхнуло огненной вязью, и я невольно пробежалась глазами по первым строкам, а в следующую секунду вцепилась в книгу двумя руками, вчитываясь в текст и беззвучно шевеля губами.

Уголок этой страницы не был загнут, и понятно, почему я её проглядела, но заклинание было очень любопытным.

«Чтобы подчинить своей воле другого, — гласило оно, — угости его яблоком, сорванным точно в полночь, вокруг которого воскуривались воробьиные перья и были прочитаны следующие слова…».

Читать дальше я не стала, располосовала и эту страницу, поскорее швырнула её в огонь и закричала не своим голосом:

— Рейвен!! Иди сюда!!

На мой крик прибежал не только судья, но и Жонкелия, и работники.

— Что случилось? — завопила она ещё у изгороди.

— Ничего, — ответила я, подбрасывая огню ещё колдовской пищи. — Просто соскучилась по жениху.

— Тьфу! — Жонкелия сплюнула и ушла к жерновам, от души отругав не только меня, но и работников, которым только бы бегать, а не дело делать, и Лексуса, который посмел высунуть морду среди штакетин, выпрашивая лакомство.

— Соскучилась? — не поверил Рейвен, подходя к котлу. — Ты уверена, что у тебя там варится не колдовское зелье? Воняет, будто…

— Деньги не пахнут, дорогой, — деловито оборвала я его, продолжая жечь книгу. — А звала я тебя вот зачем. Ведьмочек мы поймали?

— Поймали, — согласился судья.

— Одиннадцать?

— Одиннадцать.

— А теперь сходи и посчитай, сколько насестов на голубятне! — сказала я торжественно. — Готова поспорить, что двенадцать!

Рейвен мигом понял мою мысль и улетел в сторону голубятни, будто сам превратился в птицу.

Я оказалась права. Насестов было двенадцать. Рейвен похвалил мои догадливость и наблюдательность, но я осталась недовольна собой. Можно было раньше догадаться про чёртову дюжину. Двенадцать учеников, тринадцатый — мастер. Классика колдовской школы.

— Всё верно, — сказала я, кромсая гримуар. — Осталась ещё одна ведьма. И я знаю, кто она.

В тот же день мы с Рейвеном пришли в лавку Савьера Квакмайера.

— Что вам угодно, госпожа Миллард? — поприветствовал меня лавочник очень учтиво.

— Хочу прикупить лент на чепчик, к свадьбе, — сказала я, застенчиво улыбаясь.

— Тогда позову дочь, — Квакмайер вышел и вернулся с Сюзетт.

— Что бы вы хотели? Атлас или шёлк? — с улыбкой спросила девушка. — И если с кружевом, то с широким или с узким?

— Дайте подумать, — я подняла глаза к потолку, наморщила лоб, а потом выпалила: — А с яблоками и серебряными пулями есть?

— Что? — удивлённо спросил Квакмайер. — Что вы сказали? Я ослышался, наверное.

— Нет, вы всё прекрасно услышали, — произнесла я. — А ваша дочь даже ничему не удивилась. Ей всё понятно. Ведь так, дорогая?

Девица продолжала улыбаться, в то время, как её отец волновался всё больше. Рейвен оттеснил его к стене и велел сесть у стены.

— Это были вы, Сюзетт, — заговорила я, не сводя с неё глаз. — Вы — с самого начала и до конца. На вашей совести смерть Бриско, Э-э… покушение на меня, гибель Шолдона, Римсби, Димака… Вы пытались избавиться от Шемсина, Лоури, Мадауга, да ещё собирались подставить Рейвена, чтобы рассорить меня с ним.

— Вы пугаете, простушка Эдит, — сказала Сюзетт почти весело. — Вы даже читать не умеете. Откуда такие мысли? Больше похоже на сказку.

— На страшную сказку, — поправила я её. — Но теперь ей конец. Страшной сказке. Вы сразу выдали себя. Тем, что знали, что Эдит — не колдунья. И в отличие от деревенских девчонок, которые мечтали только о женихах, вы мечтали совсем о другом. О богатстве, которое приносят чёрные курочки.

— Какие курочки?! — подал голос Квакмайер, но Рейвен шикнул на него.

— Вы ведь были любовницей Бриско, — продолжала я. — Возвели его на пьедестал, считали великим колдуном, мечтали, как будете великой рядом с ней, а ему не нужно было богатство. Он хотел женщин. Как петух в курятнике, верно? А вы ревновали его к жене, к другим ученицам… К Модести, в частности. Как вы узнали, что он выбрал её? Догадались по взглядам? Или Бриско проговорился?

— Она сама мне рассказала, — с улыбкой ответила Сюзетт. — Эта маленькая дурочка сама мне похвасталась. Придёт демон, всему научит. Демон! — она усмехнулась. — Бриско умел рассказывать сказки.