– О да, – кивнула Татьяна и вдруг хитро ухмыльнулась. – Как и они…

Марат Закревский лишь краем глаза уловил какое-то движение позади себя и резко дернулся в сторону, еще не поняв толком, что происходит.

У его уха со свистом вспорол воздух длинный, узкий меч с ржавым лезвием, обдав Закревского тяжелым запахом болота и гниющей тины.

Марат проворно отскочил и тут же развернулся.

Одна из горничных Белобровой снова бросилась на него, размахивая ржавым мечом. Вторая служанка взмыла в воздух и рубанула сверху – Марат едва успел отбить ее клинок тростью, затем тут же ударил ногой. Мавку в наряде горничной швырнуло назад, на стеклянную дверь.

Закревский тут же сотворил огненный шар и обрушил заклятие на девицу. Та с истошным воплем вспыхнула и сгорела в долю секунды. На полу остались лишь дымящиеся останки, мало напоминающие человека.

Другая горничная, меняясь на глазах, уже бежала к нему, размахивая клинком. Ее аккуратная прическа растрепалась, волосы на глазах удлинялись, становились темно-зелеными. А лицо и руки стали бледными, кожа покрылась синюшными пятнами.

Мавка разинула рот, утыканный острыми зубами-иглами, и громко зашипела.

Закревский ударил тростью в мраморный пол, и в воздухе над ним возник огромный сияющий лев, сотканный из переплетенных пылающих молний. Зверь моментально бросился на мавку и сбил ее с ног, а Марат развернулся лицом к Татьяне Белобровой.

Та тоже менялась. Теперь перед Закревским стояла не светская львица в роскошном вечернем платье, а костлявая, позеленевшая утопленница, чьи волосы уже удлинились до пола, но все еще продолжали расти.

Злобно хихикнув, Татьяна шагнула к нему, протягивая перед собой тощие пятнистые руки с длинными скрюченными пальцами. Ее зеленые волосы переплелись в толстые жгуты и взмыли в воздух, шевелясь вокруг Белобровой, словно щупальца здоровенного кальмара.

Владимир Мезенцев проворно оттолкнул Доминику за спину. Виктор Шилов, спотыкаясь и скользя на осколках, бросился к ним. Впервые за все время их сотрудничества он видел на лице своего шефа что-то похожее на страх. Впрочем, было отчего испугаться.

Взломав на стоянке перед зданием асфальт, на поверхность выбрался младенец размером с огромного быка и ворвался в полицейский участок. Скребя пол толстыми когтистыми лапами, покрытыми струпьями и бородавками, истекая коричневой слизью, он быстро двигался к кабинету шерифа. Огромные белесые глаза этого ожившего кошмара были устремлены на помертвевшую от ужаса Доминику.

– В-выползень… – заикаясь, прошептала Поветруля.

Кожа младенца была темно-серого цвета, по ней на пол стекали ошметки жидкой грязи, сыпались земляные черви и копошащиеся личинки. На огромной раздутой голове, покрытой редкими клочками волос, взбухли толстые извивающиеся вены. Тварь разинула акулью пасть и издала пронзительный визг, от которого Виктор едва не потерял сознание.

Полицейские, выбежавшие в коридор из других комнат, окаменели от ужаса.

– Стреляйте! – рявкнул шериф. – Стреляйте же, черт возьми!

И в участке загрохотали выстрелы. Но пули вязли в бугристом теле монстра, не причиняя ему особого вреда, – только ошметки слизи летели во все стороны. А выползень все так же проворно двигался вперед подобно ожившему ночному кошмару.

Полицейских все сильнее охватывал страх.

Виктор Шилов пятился, стреляя, пока у него не кончились патроны. Выползень практически загнал его в угол вестибюля, затем размахнулся искривленной когтистой пятерней и мощным ударом уронил молодого полицейского на пол. Разинув пасть, чудовище нависло над Виктором, но в этот момент в его спину впилось сразу несколько пуль. Взревев, выползень повернул голову на сто восемьдесят градусов и уставился на перепуганных полицейских жуткими бельмами, из которых сочился гной.

Доминика Поветруля испуганно завизжала, и чудовище, словно вспомнив, зачем оно здесь, кинулось на нее, не обращая внимания на стрельбу. Полицейские бросились врассыпную, а новый удар острых когтей пришелся по дверце электро-щитка на стене. Раздался громкий треск электричества, посыпались искры. Большая часть ламп в участке мгновенно погасла, осталось лишь тусклое дежурное освещение. В полумраке выползень выглядел еще страшнее.

* * *

– И какую задачу они тебе поставили? – с ненавистью спросил Марат Закревский, осторожно шагнув к Белобровой. – Поставлять им наших детей?

Он поднял трость, выставив ее перед собой.

– Хаос – вот моя задача! – ехидно ответила мавка. – Суматоха, неразбериха, страх! Ты ведь уже слышал о происходящем в городе, Закревский? И это только начало. Спящие проснулись. Скоро их станет еще больше. Грядет Восход багровой ночи!

Татьяна качнула головой, и волосы, живым облаком шевелящиеся вокруг нее, метнулись к Марату. Он проворно отскочил назад, и пряди, ударившись об пол, заскрежетали, словно острые стальные спицы.

В следующий миг сразу несколько прядей полетели ему в лицо, но Закревский и на этот раз успел увернуться. Однако один жгут, подкравшийся сзади, обмотался вокруг его лодыжки и, резко дернув, повалив Марата на пол. Закревский едва не выпустил трость.

Сразу несколько волос-спиц полоснули его по пальто, вспоров ткань. Марат вскрикнул, и на белый ворс ковра упало несколько капель крови. Татьяна торжествующе расхохоталась, предвкушая скорую победу.

Марат нажал кнопку, скрытую в рукояти трости. Раздался громкий щелчок, и из металлического наконечника выскользнуло узкое, длинное лезвие. Размахнувшись, он ударил им по извивающимся волосам. Татьяна изумленно вскрикнула, и пряди опали.

Закревский тут же вскочил и бросился к ней. Серебряное лезвие чиркнуло мавку по плечу, и она испустила дикий вопль. На синюшной коже выступили капли отвратительной зеленой слизи, заменяющей ей кровь.

– Теперь тебе не так смешно? – осведомился Марат.

Татьяна взревела от ярости. Еще несколько волос-спиц стрельнули в Закревского, но тот быстро отбил их тростью. Пара жгутов ударили его с боков, и Марат снова вскрикнул. На пол брызнули новые кровавые капли. Лицо мавки исказилось в хищной улыбке.

Закревский вскинул руку и швырнул в нее шар огня, женщина легко проскочила под ним. Зеленые волосяные жгуты ринулись к Марату, но он встретил их шквалистым огнем. Волосы с треском вспыхнули, и мавка завизжала от боли. Взмыв над полом, она ударила Марата ногой, и тот, отлетев, упал на обеденный стол. Ножки стола подломились, Закревский рухнул на пол, одновременно с грохотом попадала посуда, осыпав осколками неподвижных учеников академии.

Марат Закревский, постанывая, лежал на полу. Его одежда все сильнее пропитывалась кровью. Извивающиеся волосы мавки вонзились в пол по обе стороны от него, Татьяна с торжествующим видом приближалась.