Все девочки сообщили своим родителям о мисс Бобби. А мне и в голову не пришло звонить маме. Мисс Руд рассылает всем родителям письма с уверениями, что нет никаких причин для беспокойства, несмотря на то что за год в школе погибли два человека и собака. Три смерти подряд. Она скажет: «Школа Брэнгвин пережила ряд несчастных случаев, но администрация полностью контролирует ситуацию. Можете не сомневаться, что ваш ребенок находится в полной безопасности». На этот раз не сработает. Никто не хочет возвращаться в школу на следующий год, и с каждым днем все больше кресел пустеет на утреннем собрании. Пустеют одно за другим.

Сегодня, возвращаясь в Резиденцию после физкультуры, я встретила на лестнице Бетси и ее мать. Бетси тащила чемодан. Она поставила его на пол и подбежала ко мне:

— Мама забирает меня домой. Я не хотела, но она меня заставила. Не надо было мне звонить ей вчера вечером, но я так расстроилась!

— Ты вернешься на следующей неделе, — ответила я.

Я наблюдала, как Бетси садится в желтый автомобиль с деревянными панелями. Машина сдала назад, и, прежде чем они скрылись из виду, Бетси обернулась и помахала мне рукой.

Она пока единственная пансионерка, которую родители забрали из школы, но большинство не собираются приезжать на следующий год. Теперь у них появилась новая причина, чтобы ненавидеть школу. Они думают, здесь с ними случится что-то ужасное. Я-то знаю точно, что никому ничего не угрожает, даже мне. Никому, кроме бедной Люси. «„Что, если б Люси умерла? О боже!“ — вскрикнул я».

Вечером только и разговору было, что об отъезде Бетси. Девчонки никак не могли определиться: то ли она совершила глупость, то ли они тоже хотят домой. Мышка Бет, в жизни не сказавшая и двух слов, та самая, которую на месяц отослали домой после ее попытки изрезать себе запястье, сообщила, что, по слухам, в воскресенье на Дальней лужайке видели полицейского детектива.

— Вот черт! — вскрикнула Кэрол. — А что, если они снова начнут нас допрашивать, как тогда, после смерти Доры? София, тебе не пройти тест на детекторе лжи. Все узнают, чем ты занималась в ночь с субботы на воскресенье.

— Неужели они заставят нас всех проходить тест на детекторе? — У Софии глаза уже были на мокром месте.

— Уймитесь! Никого не будут допрашивать. Скорее всего, у мисс Бобби случился сердечный приступ и она умерла во сне. Или поскользнулась, стукнулась головой и свалилась в бассейн. — Я говорила, а сама представляла себе Эрнессу, которая стоит у края бассейна и наблюдает, как тонет мисс Бобби. — И почему все пытаются из этого раздуть невесть что?

София совершенно растерялась:

— Мы должны врать, а то нас всех выкинут.

— Наоборот, только мы и останемся, — ответила я.

Я пойду на что угодно, только бы меня не исключили. Если бы я могла, я бы уехала последней. Я бы вообще не покидала это место. Я ему принадлежу.

Они подпитываются взаимным страхом, но им все мало. Никто и думать не хочет ни о чем другом. Они похожи на детишек, которые, сидя с фонариком под одеялом, рассказывают друг другу страшилки о привидениях. У Софии была истерика сегодня — сразу после отбоя. Она сказала, что от переживаний не может спать. Кэрол сидела с ней на кровати и пыталась успокоить. Она без конца убирала с лица белокурую прядь, забрасывая ее через плечо, неестественно выворачивая голову. Меня это безумно раздражало. Хотелось схватить и выкрутить ей руку.

Я нарушила обещание больше не произносить ее имени. Пора им понять, что происходит. Они должны узнать разницу между реальным миром и воображаемым. Она за углом, за дверью. Нужно, чтобы они это поняли.

Кэрол немедленно выскочила из комнаты. И даже София посмотрела на меня как-то странно.

— Она ничего не ест, — упорствовала я. — Ты сама хоть раз видела, чтобы она хоть что-то взяла в рот?

— Не знаю, — нетерпеливо ответила София. — Я не помню. А при чем здесь это?

— Как она существует? Ведь она нуждается в какой-то пище?

— Если я никогда не видела, как она ест, это не значит, что она всегда голодает. Кстати, вспомни, Анни Паттерсон очень долго продержалась без пищи. Месяцами никто не замечал.

— Анни под конец превратилась в скелет, а посмотри на Эрнессу!

— В отличие от тебя, я на ней не зациклена и не слежу за ее питанием. Ты сама тоже не ешь.

— Думаешь, я не ела бы, если бы нашла то, что мне по вкусу?

— Я больше не могу об этом говорить. Мне пора спать, — ответила София.

Мне наконец удалось привлечь внимание Софии. Упоминание о еде действует безотказно.

Люси проспала сегодня завтрак и сказала, что попросит у медсестры освобождение от физкультуры. Нет, еще раз мне этого не вынести. Я стала уговаривать ее позвонить маме и сказать, что ей нездоровится. Люси разозлилась:

— Мама приедет и тут же заберет меня. А я не больна! И мне не нужно возвращаться домой. Я не хочу домой. Я просто немного расстроена. Как все!

Как хорошо мы ладили после каникул. Я привыкла обходить ее стороной. Мне даже понравилось бывать от нее подальше. Я проводила много времени с Кэрол и Софией. И думала, что так будет всегда.

Эрнесса всего лишь играла в игру, в которую играем все мы. Она просто оттягивает удовольствие, отказывая себе в том, чего ей очень хочется, — так мы отодвигаем тарелку воздушного бисквита со взбитыми сливками. Мы можем повторить это много раз, но под конец всегда сдаемся и наедаемся до отвала. Ты чувствуешь, что больше жить не можешь без куска торта.

Иногда Эрнесса поднималась со своего стула в углу общей комнаты и делала несколько шагов к девчонкам, среди которых была Люси. И сколько бы Люси ни притворялась, что не видит Эрнессу, я знала, что это не так. В том, как Эрнесса двигалась, было что-то неправильное. Словно сильнейший магнит притягивал ее к Люси, но на полпути она вдруг выставляла руки, упираясь, круто поворачивалась и выходила из комнаты. Но теперь игре конец.

Если Люси снова заболеет, я сама позвоню ее маме. Люси больше не будет со мной общаться? Ну и плевать! Я сама не хочу с ней разговаривать. В комнате Люси кто-то есть. Надо спрятать дневник подальше.

У меня с собой библиотечный сборник «Загадочные и фантастические истории». Я брала его, чтобы выписать абзац из «Кармиллы», а теперь могу изучить эту книгу подробнее.

Вампир бывает одержим неистовым влечением к определенным людям, и это влечение напоминает любовную страсть. В стремлении к ним он проявляет неистощимое терпение и незаурядную хитрость, ибо доступ к вожделенному объекту может быть всячески ограничен. Он не отступится, пока не утолит страсти, высосав жизненные соки своей возлюбленной жертвы. Но в этих случаях он, подобно утонченному гурману, будет расчетливо оттягивать свое убийственное наслаждение и усиливать его, приближаясь постепенно, с помощью изысканных ухаживаний. Это похоже на жажду чего-то наподобие сочувствия и согласия. В более ординарных случаях вампир направляется непосредственно к своему объекту, берет его силой, душит и одним махом опустошает свою жертву.