– Она у нас дома. Горд присматривает за ней, – сказал Айтан, поглаживая меня по волосам.

– А Дейтар и Теренс? – немного помолчав, всё же спросила я.

– Дейтара больше нет. А Теренс ждёт своей участи, как и его подельники, – сказал Айт с таким выражением, что я почти посочувствовала Теренсу… хотя нет. Это я сильно преувеличила своё человеколюбие.

От мысли о том, что мой мучитель умер, я не испытала ничего кроме облегчения. Не было ни злорадства, ни жалости к живому существу, просто стало спокойней, и всё.

Айтан рассказал мне новости про мой статус и Комиссию, поведал о том, как нашёл меня, как меня спасло наличие на корабле Дейтара медицинского оборудования. Засыпала я под рассказ о голографических цветах Деборы, которые она сумела сделать для Горда.

Диана

– Айт! Я сама умею ходить. Поставь меня, – с улыбкой попросила я.

Прямо из флайта блондин вынес меня на руках и, похоже, не собирался ставить на ноги, транспортируя прямо в дом, подозреваю, что до самой кровати.

– Не поставлю. Ты обещала быть послушной и не перечить в вопросах твоей безопасности и здоровья, – напомнил он мне.

– Видимо, я погорячилась давать тебе такие обещания. Ты же перестраховщик, Айт, – с притворным сожалением сказала я, целуя любимого в щёку.

С момента моего пробуждения прошла уже неделя, но домой меня отпустили только сегодня. Медики дотошно исследовали случай моего уникального почти воскрешения, поэтому не спешили расставаться с таким подопытным экземпляром, но после суеты, которую развёл Айтан, опасаясь, что они скрывают от него какие-то осложнения, нас проводили из клиники практически с конвоем.

– В твоём случае никакие меры предосторожности не будут лишними. И вообще – у тебя ещё неделя постельного режима и я твёрдо намерен его контролировать, – заявил Айт, пронося меня мимо улыбающегося Горда, смущённой Занды и невозмутимого Максара, в фиалковых глазах которого плескалось что-то, подозрительно похожее на смех.

– Айт, там наши друзья и твой отец. Я хочу побыть со всеми. Ну, пожа-а-луйста! – канючила я, целуя шею своего блондина, пока он заносил меня в спальню и усаживался в большое кресло вместе со мной.

Не удержавшись, я прикусила аккуратную мочку, а потом, как бы извиняясь, поцеловала чувствительное местечко.

Ответом мне был резкий прерывистый вздох.

– Если хочешь побыть с друзьями, прекрати меня дразнить. Я и так схожу с ума рядом с тобой, – признался Айтан, прижимая меня к доказательству своего желания.

– Ты просишь меня прекратить или продолжить? – коварно покачивая бёдрами, спросила я.

– Ди… – судорожно прошептал блондин, сдавливая мне ягодицы руками, чтобы удержать на месте, но этим лишь усилил наше трение. – Не мучай меня. Доктор тебе запретил… ещё неделю… – кусая губы, шептал Айт, а сам неосознанно подталкивал меня продолжать эту игру.

– Он запретил мне, а не тебе. Позволь теперь мне позаботиться о твоих потребностях, – искушала я своего блондина.

Мои пальцы выводили узоры на его груди, легонько царапая кожу через тонкую ткань рубашки. Я томно облизнула губы, намекая на то, какое удовольствие хочу ему подарить, и мой мужчина тихо застонал, прикрывая глаза.

– Ты разрешишь мне, Айтан? – нарочито покорно спросила я, хотя при любом его ответе всё равно бы сделала то, чего мы оба хотели.

Айт сдался, откидываясь на спинку кресла. Его пальцы судорожно вцепились в подлокотники кресла, а голубые глаза неотрывно следили за тем, как я ловко расстёгиваю рубашку, опускаясь с поцелуями всё ниже.

С тех пор, как я проснулась на больничной койке, Айтан постоянно был со мной, не оставляя ни на минуту. Я часто ловила на себе его взгляд, наполненный непонятным мне страхом и болью. Мужчина постоянно трогал меня, но в этом не было эротического подтекста. Мне иногда казалось, что он пытается убедиться, что я жива. Врачи рассказали, насколько невероятным было моё пробуждение, собственно, как и тот факт, что я не умерла сразу, получив плазменный заряд практически в упор.

В отличие от рассказов, что я читала, о своей коме я не помню ничего, только одна навязчивая мысль застряла у меня в голове: цена жизни – это любовь.

Есть фраза «я готов умереть ради твоей любви», но настоящей любви не нужна такая жертва. В моём случае ради любви я готова жить, преодолевая даже смерть.

Сейчас, глядя на то, как дрожит от сдерживаемой страсти Айтан, как судорожно сжимает ручки кресла, я ощущала его отчаянную жажду единения сильнее, чем когда-либо раньше. Остро, почти до боли я нуждалась в том, чтобы отдать ему себя, хотя бы таким односторонним способом.

Мой язык скользнул по напряжённому естеству мужчины, вызывая наш общий стон. Мы так давно были близки. Если точнее, то в прошлой жизни, поэтому нетерпение охватило нас, едва я почувствовала на языке вкус своего мужчины. Всего несколько несдержанных движений подвели моего блондина к грани. Он коротко вскрикнул, сотрясаясь от разрядки, после чего притянул меня в свои объятия.

– Я люблю тебя, Диана, – хрипло сказал он, нежно целуя меня.

– Я тоже тебя люблю, – призналась я, стараясь не думать о том, что обнимаю самого красивого… обнажённого… Не думать, я сказала! Когда же закончится уже этот дурацкий запрет?!

– Давай переоденемся и спустимся в гостиную, если ты не устала, – предложил Айт после того, как мы вдвоём успокоились достаточно, чтобы вспомнить о друзьях, наверняка ожидающих нашего появления.

Диана

В гостиной нас определённо ждали, но, видимо, не так скоро. Максар работал с какими-то документами, демонстративно не обращая внимания на Горда, оказывающего знаки внимания Занде. Воительница возмущённо шипела на зеленокожего великана, но, судя по румянцу на резких скулах и лихорадочно блестящим серым глазам, сопротивлялась она далеко не так активно, как могла бы.

– Шими! Ты не представляешь, как я рад тому, что ты поправилась. Этот дурак, он… – начал было Горд, но осёкся под строгим взглядом Айтана. Подняв на руки, вархолец закружил меня, как маленькую девочку.

– Я тоже тебе рада, – смеясь, ответила я, целуя великана в зелёную щёку.

– Поставь мою дилиану, – с улыбкой сказал Айт, отнимая меня у друга.

– Больше не смей умирать, несносная девчонка, – строго сказал Максар, порывисто прижимая меня к себе.

– Не буду, – пообещала я, испытывая благодарность и нежность к несгибаемому астарцу.

Через пару секунд свёкор меня отпустил. Выглядел мужчина таким же невозмутимым и собранным, как обычно, но в уголках фиалковых глаз подозрительно блестела влага.

– Занда! Как ты, моя спасительница? – спросила я, обнимая неловко мнущуюся девушку. Мы через многое прошли вместе. Пусть я знала эту девушку недолго, но прониклась к ней искренней симпатией и была очень рада видеть.