Команда подводной лодки замерла, боясь не то что слово сказать или чихнуть – лишний раз вдохнуть поглубже. Остановились винты и, вообще, все, что могло издавать шум. Лодка превратилась в зависшего на глубине и медленно погружающегося стального призрака. Удастся? Нет?

Японцы сбросили еще одну серию глубинных бомб, но, похоже, больше для очистки совести. Десять минут спустя их корабль стал удаляться, направляясь к своей эскадре. Эта новость не вызвала у экипажа немецкой подводной лодки даже намека на ликование – все чересчур устали. Выждав еще немного, Лют направил U-181 на свою базу. Его миссия была завершена, и теперь стоило дать экипажу отдохнуть, а заодно отдать лодку в руки механиков, чтобы те хоть немного привели ее в порядок. Все же бомбежка не могла пройти даром, и повреждения субмарина получила. Ну а потом… Потом, может, и война уже закончится, и немецкие подводники втайне друг от друга надеялись, что это случится до того, как им придется снова выйти в море.

Пока немецкие подводники демонстрировали выучку, храбрость и удачу на море, сверху происходили дела не столь заметные, но от того не менее важные. Там, в небе, прячась за облаками, кружил самолет, которого здесь не могло быть даже теоретически. Однако так уж получилось, что судьба решает по-своему, и в данном случае это коснулось детища фирмы «Фокке-Вульф», причем одного из самых известных ее представителей.

Фокке-Вульф сто восемьдесят девять, метко прозванный русскими союзниками «рамой» за свои необычные, запоминающиеся очертания, стал одной из легенд прошлых войн. Тактический разведчик отличался высокой живучестью, и неудивительно, что именно он, паря над позициями врага, корректировал огонь своей артиллерии, несмотря на зенитное прикрытие. Тем не менее, он не предназначался для действий над морем, здесь обычно применялись гидросамолеты.

Однако война вносила свои коррективы. Так уж получилось, что гидросамолет, который должен был патрулировать этот район, как раз накануне при посадке налетел брюхом на бревно и пропорол днище. Его требовалось чем-то заменить – и тут под рукой оказалась «рама», невесть зачем включенная в свое время в штатное оснащение дивизии морской пехоты еще на заре ее создания. Колесников тогда, помнится, только пальцем у виска покрутил, но бороться с немецкой бюрократией не стал. Махнул рукой да и забыл о существовании этого самолета. И вот сейчас нежданно-негаданно он пригодился. Кружил себе в небе, благо подвесные баки заметно увеличивали его автономность, и передавал информацию в штаб. И, именно благодаря действиям так и не обнаруженного противником разведчика, первый этап сражения был сыгран как по нотам.

С береговых аэродромов и авианосцев немцев один за другим взлетали самолеты. Построившись в боевые порядки, они быстро преодолели не такое уж и большое расстояние, отделяющее их от противника, благо тратить время и топливо на его поиски не требовалось. Двумя мощными волнами они обрушились на не ожидающих атаки японцев, и тем впервые пришлось столкнуться на море с противником даже не равным – превосходящим их.

У Лютьенса было меньше самолетов, и потому он сделал ставку не на бомбовые удары по японским кораблям, а на блокирование их попыток атаковать свои собственные. Не на бомбардировщики, а на истребители, свалившиеся вдруг с неба на еще только начавшие взлетать авиагруппы японцев. Взлетающий, не успевший набрать высоту и скорость, нагруженный бомбами самолет – не боец, а добыча. Те, которые успели взлететь, отчаянно лезли вверх, только для того чтобы столкнуться там с барражирующими за облаками «стодесятыми». Немцы всегда хорошо готовили летчиков, а сейчас в бой шли не только-только научившиеся летать и от того не в меру горячие мальчишки, а ветераны битвы за Британию и Американской кампании. Слабенькое истребительное прикрытие японцев, патрулирующее небо над авианосцами, было растерзано в считанные секунды, после чего настал черед основных сил противника.

Это оказалось просто, куда проще, чем ожидал Лютьенс. Знай он, что так получится, распорядился бы вместо части истребителей перебросить сюда бомбардировщики. Увы, их у него было сейчас всего пара десятков, и по-настоящему массированной атаки пикировщиков, способной раздавить даже сильную эскадру, не получилось. Но все же модернизированные восемьдесят восьмые «юнкерсы» показали, на что способны. Их пилоты похвалялись, что способны положить бомбу точно в трубу любого корабля, причем в ту, которую захотят. Сейчас один из них как раз это и проделал, и авианосец «Сорю», на котором попросту не ожидали такой наглости, выкатился из строя.

Остальные навалились на «Акаги», с удивлением обнаружив, что зенитное вооружение японцев эффективностью заметно уступает установленному на немецких или даже американских кораблях. Нет, орудий было много, даже с избытком, однако, хотя небо исчертили десятки огненных трасс, разрывы в них были видны невооруженным глазом. Понимающие значение морской авиации, японцы привыкли выступать активной стороной, и в войне с янки их корабли подвергались воздушным атакам не так уж и часто. Вот и не было у них возможности оценить в полной мере достоинства и недостатки своих зениток. Сейчас это вышло боком.

Не вдаваясь в высокие материи, немецкие летчики в полной мере воспользовались подарком судьбы, сбросив на «Акаги» полутонные бомбы. Три из них попали в цель, повредив палубу корабля и разметав не успевшие взлететь самолеты. Пылающие обломки только что красивых и грозных крылатых машин разлетались во все стороны. Иные падали в море, другие продолжали гореть на пробитой палубе авианосца, а немецкие самолеты, набирая высоту, уже уходили к своему аэродрому, рассчитывая, если успеют, дозаправиться, подвесить новые бомбы и повторить атаку. Все же там, внизу, помимо двух поврежденных ими кораблей, медленно и печально тащился «Кага».

Идеальная мишень, не способная толком ни маневрировать, ни защищаться. Корабль не добили лишь потому, что имелся четкий и недвусмысленный приказ постараться вывести из строя как можно больше авианосцев противника, а не топить «подранков». Однако если получится сделать еще один налет, то останавливать их никто уже не станет. Потопленный же авианосец – это и собственное самолюбие, и чины с орденами, от которых никто не станет отказываться. Так что авианосец – их законная добыча!

Но на сей раз удача отвернулась от них. Зато улыбнулась полковнику Штайнмайеру, одному из самых опытных пилотов разведывательных самолетов. Его «дорнье» как раз сменил выработавшую топливо «раму» и теперь неспешно кружил чуть в стороне от места боя. Лезть ближе – самоубийство, там все еще крутилась в небе огненная карусель, гремели зенитки, пытались взлететь уцелевшие японские истребители. В общем, весело, и тихоходному гидросамолету в такой мясорубке ничего не светит.

Вот тогда Штайнмайер и заметил сильно отставший от основных сил, полузатопленный авианосец. «Кага» пытался уйти, его командир, капитан первого ранга Дзисаку Окада, хорошо понимал, что сейчас грозный корабль – большая и удобная мишень, не более того. На четырех узлах он вел свой плавучий аэродром к ближайшему острову, где, случись нужда, можно встать, хоть немного спрямить крен, навести пластырь на пробоину, а если вдруг изменится погода и корабль не удастся спасти, хотя бы высадить команду. Опытные моряки и летчики Стране восходящего солнца еще понадобятся. Увы, его, в общем-то, правильным расчетам не суждено было сбыться.