В гавани находились многочисленные арабские и индийские корабли с развевающимися цветными стягами и расшитыми парусами. Лодки, управляемые черными гребцами, сновали от них к берегу и обратно, перевозя людей и товары. Но к португальским судам никто не приближался. Васко да Гама понял, что в городе уже знают о захвате лодки богатого старика с молодой женой и что об этом могли сообщить только хозяева лодки, которой удалось ускользнуть.

Васко да Гама снова созвал к себе Пауло, Коэльо, переводчиков и офицеров.

– Я решил быть великодушным, миролюбивым и щедрым с маврами этого города, – сказал он, усмехаясь. – Этого требуют обстоятельства. Поссорившись с правителем и жителями Мелинди, мы рискуем не получить лоцманов, а добыть их силой не всегда возможно. И тогда придется долго плыть вдоль бесконечного побережья, разыскивая неизвестный нам путь в Индию. А вражда с прибрежными мавританскими городами в конце концов приведет к беде. Так что следует отпустить важного старика с его толстухой, закутанной в покрывало, и через него подружиться со здешним шейхом, султаном или как там его называют…

На рассвете следующего дня португальская лодка высадила на песчаную косу неподалеку от города старого богатого мавра с поручением передать султану Мелинди («Сайиду Али», – подсказал освобождаемый пленник) дружественные предложения начальника флотилии. Вернувшись на «Сао-Габриэль», моряки увидели, как подплыл баркас и забрал с песчаной косы старого мавра.

В середине дня лодка с навесом из пестрых циновок подгребла к флагману. На борт поднялся освобожденный накануне старик и с ним три почтенных седобородых шейха. Это оказались посланцы султана Мелинди. Они склонили перед командором золотисто-шафрановые чалмы. В виде подарка слуги втащили на палубу четырех белых жирных овец. Овцы жалобно кричали и упирались. Приехавшие привезли ответ от султана Сайида Али. Он обещал дать лучшего лоцмана до Индии, провизию для команды и предлагал свою дружбу.

Следующие дни ушли на обмен подарками и любезностями. Султан, белокожий дородный араб средних лет с благоухающей ароматами черной бородой, в отделанной зеленым шелком и расшитой серебром одежде, в огромной белой чалме с золотыми нитями подплыл к кораблям на разукрашенной лодке. Командор, тоже одетый в парадный камзол и бархатный плащ, вышел навстречу в шлюпке.

Султан сложил на груди холеные руки, сверкая дорогими перстнями, и наклонил чалму в сердечном приветствии. Он пригласил, сладко щуря глаза, посетить его дворец – обнесенные стеной белые домики с резными деревянными решетками на окнах, с брызжущими и плачущими фонтанами в тенистых от тропической зелени дворах.

Но Васко да Гама побоялся ловушки.

– Король, мой повелитель, – сказал он тихим голосом, как бы показывая тем свое благоговение к самому упоминанию о португальском монархе, – запретил мне покидать борт корабля. Если я ослушаюсь, весть об этом обязательно дойдет до него, и мне будет очень плохо.

Командор передал султану написанное накануне письмо якобы привезенное от короля Маноэля. После чего сплел хитрый рассказ о могуществе и богатстве своего властелина, пославшего столь мощный флот к султану Мелинди. «Конечно, – думал Васко да Гама, – нельзя же рассказывать правду этому захудалому сарацинскому царьку, хозяину маленького мавританского городишки».

Гребцы-португальцы слушали цветистую ложь своего командора с каменными лицами. Переводчик Нуньеш, напряженно потея, старательно переводил на арабский.

Султан сидел на своей пестрой лодке, под вышитым навесом, и покачивал в такт толчкам тихих волн огромной чалмой. Сбоку от него стоял, расставив ноги в красных шароварах и туфлях без задников, смуглый сутулый человек с одутловатым лицом евнуха. Торжественно и мрачно он держал перед собой прямой меч в серебряных ножнах, украшенных дорогими камнями. Это был главный палач султана.

На корме рослые чернокожие трубачи в ярких тюрбанах опирали на колено тяжелые медные трубы, оправленные слоновой костью. После окончания встречи над гаванью Мелинди разнеслись резкие звуки труб.

Васко да Гама приказал отпустить всех пленников, в том числе жену богатого старика, чем еще больше расположил к себе султана. Опять явились седобородые шейхи в шафрановых чалмах. Командор снова был приглашен во дворец и вторично отказался – вежливо, но твердо, хотя Сайид Али, в пылу восточного гостеприимства, обещал оставить на каравелле под видом заложников своих сыновей.

Тем временем командор послал в Мелинди Фернао Альвариша установить связь с находившимися там христианами. С офицером приплыли на лодке смуглые чернобородые и длинноволосые люди. Одежда их состояла из набедренной повязки и своеобразной ладанки, которая висела на груди на длинном шнуре. Как выяснилось из разговоров, они были не в ладах с маврами. Индусы предупредили португальцев на ломаном арабском, что от жителей Мелинди можно ожидать коварства и всяких плутней.

Когда их подвели к походному иконостасу и они увидели икону с изображением Мадонны с младенцем Иисусом на руках, индусы распростерлись ниц и все время, пока каравеллы находились в гавани, приходили молиться. Португальцы искренне считали их христианами какой-то восточной ветви апостольского вероучения. Только пожилой патер Ковильянеш несколько усомнился в этом, вслушиваясь в возгласы голых богомольцев: «О, Деваки! О, Кришна!» Командору тоже не внушали доверия братья по вере, столь похожие на туземцев-язычников. Однако он помалкивал, чтобы не разочаровывать команду.

Наконец благоприятный ветер, наличие двух лоцманов, присланных султаном, бочки с пресной водой, трюмы с достаточным количеством продовольствия, а также отдохнувшая команда и его собственное приподнятое настроение побудили командора отдать приказ об отплытии. Султану были переданы через посредников слова благодарности и надежды на встречу на обратном пути.

Каравеллы подняли паруса и покинули гавань Мелинди. Лоцманы стояли рядом с кормчим-португальцем. Одного из них звали Ахмед ибн Маджид; на местном диалекте это звучало как «Малемо Кана – ведущий по звездам». Второй лоцман тоже имел торжественное прозвище, означавшее «Лев моря». Васко да Гама с удовлетворением думал: «Большой удачей оказалось приобретение таких знающих мореходов. Да они еще и получили от султана приказание по прибытии в Индию всячески помогать нам, его новым друзьям».

Когда португальские каравеллы стали еле видны из оконца султанского дворца, Сайид Али, наблюдавший за ними долго и пристально, сказал со вздохом своему седобородому советнику, тому самому важному старику в роскошных одеждах, которого командор поначалу захватил вместе с женой и слугами:

– Глупый правитель Мозамбика и самодовольный петух, правящий в Момбасе, еще горько пожалеют, что поссорились с этими нищими иноверцами, впервые приплывшими к порогу нашего дома. По словам их предводителя, главный властелин, находящийся далеко отсюда, будет многократно посылать свои корабли в Индию мимо наших маленьких городов. Даже эти три судна, вооруженные орудиями, извергающими огонь, которых нет у нас, оказались страшны для воинов Мозамбика и Момбасы.

– Это так, мой повелитель. Ты самый умный и дальновидный из всех султанов. Сумеют ли правители индийских городов справиться с такими гостями, еще неизвестно. По воле Аллаха, они поплывут обратно, и Мелинди снова окажется на их пути.