– Ты его не видишь? – прошептала я. – Вон же, стоит, рожи корчит.

– Ты прямо как крейсер «Варяг»: умру, но не сдамся… – засмеялся Макс.

– Перестань! – крикнула я. – Он сейчас на нас нападет! А как воняет!

Муж ткнул пальцем в кнопку у изголовья кровати. В комнате вспыхнули люстра, торшер у кресла и две лампы на тумбочках. На секунду я зажмурилась от ослепительно яркого света. Муся недовольно заворчала, Фира вздохнула.

– Ну и где страшилище с монтировкой? – спросил Макс.

Я разлепила веки и поняла: в комнате нет никого, кроме нас. Только в воздухе висит смесь омерзительных запахов – протухшей рыбы, гнилого чеснока и испорченной колбасы.

– Испарился злой дядя, – весело констатировал Макс и снова нажал на кнопку, – можно опять на боковую.

Я положила голову на подушку и замоталась в одеяло. Макс придвинулся ко мне, обнял и шепнул на ухо:

– Не расстраивайся, какие твои годы, еще научишься мастерски разыгрывать людей.

– Я видела мужика совершенно отчетливо, – пробормотала я. – И в спальне до сих пор нечем дышать.

– Спи, мой крейсер «Варяг», – сонно ответил муж. – Сегодня не получилось, завтра попробуешь другой вариант. Слушай, начни с малого – купи пукательную подушку и подсунь мне. Дешево и весело.

Неожиданно смрад исчез, я почувствовала странный, совсем не противный, даже приятный травяной аромат.

– Ты сменил шампунь? – спросила я.

– Ммм… – промычал муж.

– Или дезодорант? Гель для душа? Лосьон после бритья? – не успокаивалась я. – Вроде когда-то ты таким пользовался, пахнет знакомо.

– Нет, – еле слышно ответил муж, – ты же сама мне одеколон покупаешь на свой вкус. Все, сплю…

Макс мерно засопел, собаки тихонечко захрапели. Я закрыла глаза, снова вдохнула букет из смеси запахов, попыталась понять, что он мне напоминает, и неожиданно заснула. А утром даже не вспомнила о ночном испуге.

Чистильщик обуви оказался точным человеком – не опоздал ни на минуту, вошел в кафе ровно в условленный час. И вместо «здравствуйте» сказал:

– Поскольку в обжорке нет никого, кроме вас, логично предположить, что я вижу перед собой госпожу Романову.

– Делая вывод, следует учитывать все возможности, – в тон ему сказала я. – Например, женщина, с которой у вас назначена встреча, могла опоздать, а в кафе вы увидели даму, решившую с утра побаловаться кофейком. Но вы угадали, я действительно Евлампия Романова.

Владимир сел за стол.

– Ну и зачем я вам понадобился?

– Слышали о кончине Розы Алахвердовой? – задала я встречный вопрос.

Цыган кивнул.

– Вы повздорили с ней в кафе. О чем шла беседа?

Он скрестил руки на груди.

– И что, я должен отвечать? Чего ради?

– Потому что я заплачу за информацию, – пообещала я.

– Вы вообще кто? – вдруг насторожился Цыган. – Какое вам дело до Розы? Откуда узнали про скандал?

Я не стала выдавать официантку.

– Слухами земля полнится. Алахвердовой же я интересуюсь по службе.

– Не похожа ты на полицейскую, – неожиданно отбросил церемонное «вы» Владимир.

– Правда? – усмехнулась я. – У сотрудников правоохранительных органов на лбу выгравирован номер?

– Взгляд у них иной, – пояснил Владимир. – Такой хватающий, цепкий. На лице улыбка, а глаза всех как бы прощупывают. И денег они не предлагают, их только личным информаторам платят. А ты кто?

Я вынула из сумочки удостоверение, выданное мужем.

– Работаю в частной структуре.

– Агентство «Максим», – прочитал Цыган. – Круто! Повезло тебе. Меня его владелец поставил на лист ожидания, сказал: как только новый сотрудник понадобится, звякнет. Но пока тишина. К Максу многие хотят попасть, но он далеко не всех берет. И испытательный срок у него не три месяца, а год. Да чего я тебе это говорю, сама знаешь.

На секунду я оторопела. И от неожиданности сама забыла о церемониях:

– Ты пытался попасть на работу в наше агентство? Но там не нужен чистильщик обуви.

Уголки рта моего собеседника чуть поднялись вверх, Цыган достал из кармана удостоверение и раскрыл его.

– Владимир Павлович Цыганков, частный детектив, – протянула я, взглянув на «корочку». – Полировка обуви – прикрытие?

– И очень хорошее, – засмеялся он. – Ты даже не представляешь, сколько всего слышит парень, который орудует щетками и бархоткой. Я, знаешь ли, как невидимка, при мне не стесняются по телефону болтать. Мой отец был сапожником и хотел, чтобы я продолжил династию, с пяти лет сажал меня в мастерской. Умею все: набойки прибить, каблуки починить, профилактику наклеить. Вот наука и пригодилась.

– Меня больше интересует Алахвердова, – прервала я его. – Но ты, наверное, даже за деньги не поделишься информацией. Хоть намекни, зачем она тебя нанять хотела?

Владимир поманил официантку, заказал кофе, сырники и неожиданно произнес:

– Сама сказала: нужно учитывать все возможности поведения другого человека. Да, в нашем мире не принято сообщать о своих наработках, но тебе я открою все. И денег не возьму.

– Спасибо, – ошарашенно сказала я.

– Ну, «спасибо» в карман не положишь, – буркнул собеседник, – у меня к тебе просьба будет. Передавая Максу наш разговор, обязательно подчеркни: Цыганков оказал содействие. И попроси, чтобы он со мной завтра поговорил. О’кей? Я звонил ему раз десять по всем телефонам, но безуспешно. Сам не отвечает, а его помощница твердит: «С вами свяжутся». Устроишь мне свидание со своим шефом в обмен на исчерпывающий рассказ про Алахвердову?

– Да, – твердо ответила я.

– Ну, тогда записывай, – приказал Владимир. – Диктофон-то из кармана достань…

Я улыбнулась и положила на стол около чашки капучино устройство, смахивающее на тюбик губной помады.

– Роза – моя сестра, – начал Цыганков. – У нас общая мать, которая умерла, когда я пошел в десятый класс.

Я превратилась в слух.

…Владимир был старше Розы, у него не сложились отношения с отчимом, поэтому, похоронив жену, Тимур Алахвердов категорично заявил пасынку:

– Ты уже вырос. Живи самостоятельно.

Несмотря на постоянную войну с мальчиком, Тимур был порядочным человеком. Он не выгнал паренька на улицу, а поселил Володю в квартире своей матери Фариды. И Цыган неожиданно обрел самую настоящую бабушку – с пирожками, вареньем, горячим завтраком, ворчанием по поводу его позднего возвращения домой и подтыканием одеяла по ночам. Фарида полюбила подростка, а тот платил ей заботой, и не один год старушка и Владимир жили душа в душу. Между отчимом и пасынком с течением времени установился вежливый нейтралитет, а Розу, частенько забегавшую к брату, парень просто обожал. Фарида же относилась к родной внучке весьма прохладно, всегда норовила спрятаться в своей комнате, если та заглядывала на огонек. Один раз Володя укорил старуху: