Кстати, итальянцы и румыны вообще не хотели снова идти в атаку. Манштейн был непреклонен – в дело вмешались «Kettenhunde» – «цепные псы», так называли фельджандармов из-за блях, которые они носили на груди. Фельджандармерия занялась привычным делом – расстрелом тех, кого фон Манштейн объявил трусами и предателями Рейха. «Повысив» таким образом моральный дух в подразделениях, несостоявшийся фельдмаршал занялся планированием нового наступления. Теперь он решил атаковать только на мысе Херсонес.

В принципе, это было логично. Во-первых, за прошедший день удалось отрезать форт «Максим Горький-II» от основных сил Севастопольского оборонительного района. Во-вторых, русские тоже понесли весьма значительные потери при наступлении немецких и союзных итало-румынских войск. Оборонительные линии и укрепленные огневые точки были разбиты немецкой артиллерией. В-третьих, если все же удастся захватить и уничтожить русский форт «Максим Горький-II», то вся система обороны Севастополя лишится важного, если не сказать, ключевого элемента защиты и огневого противодействия. Все было правильно, и фон Манштейн был уверен в успехе.

* * *

На следующий день началось наступление остатков 11-й армии фон Манштейна на форт «Максим Горький-II». Генерал-полковник в бинокль наблюдал за атакой своих танков и пехоты. Целое утро его артиллерия долбала укрепления русских, а теперь по огненной просеке, проложенной сверхмощными гаубицами и осадными мортирами, шли оставшиеся «панцеры» и штурмовые самоходки.

Манштейну доложили, что к мысу Херсонес приближается итальянский линкор в сопровождении легкого крейсера и эсминцев. Генерал-полковник Вермахта расценил это как подарок судьбы. Манштейн приказал связаться с «Джулио Чезаре» и скорректировать огонь его артиллерии главного калибра. «Чертова дюжина» 12-дюймовых стволов способна всего лишь парой залпов переломить ход сухопутного сражения и уничтожить треклятый русский форт «Максим Горький-II»!

* * *

Но внезапно небо озарилось нестерпимым для глаз ярко-белым сиянием – ярче тысячи солнц! Огромный водяной столб, увенчанный белой шапкой, был виден издалека. Те из гитлеровцев, кто посмотрел на нестерпимый свет в стороне моря, ослепли мгновенно – лучистая энергия атомного взрыва начисто выжигала сетчатку глаз. Многие оккупанты получали так называемый «атомный загар». Они падали на колени, выли, катались по земле, царапая себе лицо. Многие итальянцы, немцы и румыны восприняли яркое сияние адского атомного пламени как кару небесную. Они падали на колени, воздевали руки к небу, бросали оружие и начинали истово молиться.

Генерал-полковник Эрих фон Манштейн, который находился в штабном броневике, был шокирован. Блестящее наступление, на которое он возлагал огромные надежды, в одно мгновение превратилось в Чистилище, где грешники каялись в смертных грехах под беспощадным сиянием страшного атомного знамения.

Манштейну повезло, в момент атомного взрыва он отвернулся к ординарцу, чтобы отдать очередное распоряжение, и…

Дальнейшее Эрих фон Манштейн помнил плохо. Но зато ярко и красочно описал в своих мемуарах «Утерянные победы». Самой главной его потерей и стал провал наступления на Севастополь.

В конце мая 1943 года отряд кораблей Черноморского флота во главе с линкором вышел из Новороссийска. На верхотуре ходовой рубки флагмана, снова переименованного в «Севастополь», находился комфлота Филипп Октябрьский. Многие упрекали вице-адмирала в том, что он прятал основные силы флота, осторожничал, был приверженцем заведомо устаревшей тактики сражения надводных флотов. И что в итоге?.. Да, он тоже совершал ошибки, подчас – серьезные. Но сейчас само время рассудило вице-адмирала с его оппонентами. Многие считали его карьеристом, что ж, стремление сделать карьеру для офицера столь же естественно, как и у любого человека – желание жизненного достатка.

Более того, откровенно говоря, обстоятельства сложились на данный момент не совсем в пользу Октябрьского, тут как раз и пригодилась его хваленая осторожность.

* * *

Откровенно говоря, вице-адмирала Октябрьского сильно уязвило решение Кремля, а значит, – и самого Сталина передать честь первого атомного удара по вражеской эскадре 35-й береговой батарее, а не линкору «Парижская коммуна» – ныне «Севастополь». Умом Филипп Сергеевич понимал, что сухопутное размещение орудий является дополнительной гарантией безопасности. Да и авторитет командира – майора Лещенко был заслуженно высок.

Правда, в глубине души карьерист (отнюдь не в плохом смысле) Октябрьский все же считал Алексея Лещенко выскочкой. Но тот с потрясающей прямотой и даже благодушием расставил все точки над «i».

– Филипп Сергеевич, я вас прекрасно понимаю и считаю, что честь нанести удар ядерным снарядом по праву принадлежит прославленному линкору – флагману Черноморского флота. Но на самом верху, под кремлевским звездами посчитали иначе, и я всего лишь подчинился приказу. – Алексей в разговоре с вице-адмиралом был исключительно дипломатичен, и это не могло не понравиться собеседнику. – Все же один удар, даже ядерный, мало что решает. Да – тактическая инициатива завоевана, но стратегическое сражение все еще впереди, и вести его вам, товарищ адмирал. А я – прикрою.

– Спасибо, Алексей Яковлевич! – Вице-адмирал с чувством, крепко пожал руку майору-артиллеристу береговой службы. – Я не сомневался ни в вашем благородстве, ни в понимании чести советского офицера, ни в глубоких знаниях тактики и стратегии.

Алексей тогда только кивнул в ответ. «Попаданец» из прифронтового Донецка 2014 года здраво рассудил: зачем ему ссориться с сильными мира сего?.. Вице-адмиралы Филипп Октябрьский и Гордей Левченко, генерал-майор Петр Моргунов, даже сам генералиссимус Иосиф Сталин – были его союзниками. Врагами были другие: генерал-полковник фон Манштейн, остальные немецкие генералы и офицеры и сам бесноватый фюрер Адольф Гитлер. Алексею была глубоко противна идея современных ему «либерастов и дерьмократов» из XXI века, которые обвиняли русских, советских генералов в неоправданных потерях Красной Армии во время войны. Вообще-то, в этих страшных потерях как раз виновны авторы «Утерянных побед» и прочие «белокурые рыцари Рейха». Это они потом отнекивались от справедливых обвинений в геноциде и военных преступлениях – «Я только отдавал приказ!..»

* * *

Французский линкор «Страсбург» под немецким флагом имел преимущество в огневой мощи на встречных курсах. Вся его артиллерия главного калибра сосредоточена в двух башнях на носу – по четыре орудия в каждом. Немцы сразу же дали залп 330-миллиметровыми снарядами главного калибра, стараясь реализовать это преимущество. Грохнул слитный залп всех восьми орудий.

Перед носом «Севастополя» взметнулись гигантские белопенные фонтаны. Недолет!..

Советский линкор тоже ударил из носовой башни главного калибра. Всего три 305-миллиметровых орудия, тем не менее, выдали почти такую же плотность огня, как и у «Страсбурга» за счет более высокой скорострельности. Система автоматизированной подачи боеприпасов в башнях флагмана Черноморского флота позволяла выпустить первые десять снарядов почти по полтонны каждый в темпе чуть ли не пулеметной очереди! Да и целились русские артиллеристы не в пример точнее.